Вставной номер А. Балаяна:

Се си бон, по какой-то резон

я в научный мезон был как-то раз введен.

Се си бон, я ж завидный гарсон.

Сам ле метр Макаев свои мне дал лесон.

И счастливей меня не ищите,

только там, о футюр, там защита.

Мэ се си бон, ведь не станет, ей-ей,

наш Ученый Консей манже своих детей.

А оппонент – что ж он? – пропоет свой шансон,

дальний слыша лишь звон, зато блюдя бон тон.

И покуда бонтон тот незыблем,

наш камрад аспирант не погибнет.

Се си бон, по какой-то резон

я в научный мезон был как-то раз введен.

Се си бон, я ж завидный гарсон.

Сам ле метр Макаев свои мне дал лесон.

Песня о трансформациях («В лесу родилась елочка…»):

Все больше есть возможностей

для творческих натур

постигнуть трансформации

поверхностных структур.

В лесу родилась елочка,

росла там много лет,

и сделали из елочки еловый табурет.

Наука кибернетика

поставила нам цель:

извлечь из табуретика

глубинную модель.

Объект преобразуемый

мы всунули во вход.

Его нам трансформировал

генеративный код.

И субмолекулярная

модель не подвела.

И много-много градусов

детишкам принесла.

Песня:

Костюм филолога,

грамматику со скрипом

ты на структурный

на халатик променял.

За эти десять лет

нападок много видел,

но ты на это все

по-прежнему плевал.

Эх, оторвали гады черти-структуралы,

эх, оторвали язык от мышления.

Эх, оторвали, перемешали

и не учли огромного значения…

Вы некритично

применяли, переняли

дескриптивистскую

модель, модель НС.

Вы оторвали, перемешали,

и за деревьями

не разглядели лес.

Эх, оторвали гады черти-структуралы,

эх, оторвали язык от мышления.

Эх, оторвали, перемешали

и не учли огромного значения…

Песня:

Поверьте, ребята, мальчишкою тоже я был.

Из чаши научной глотками огромными пил.

Текло по усам, попадало же в рот не ахти…

Мальчишки, мальчишки, что будет у вас впереди?

Искать элементы отбили охоту нам в миг.

Учили прилежно мы вновь, что такое язык.

Идей буржуазных к себе не пускали мы в храм.

Мальчишки, мальчишки, ну, как не завидовать вам?

Мальчишки, мальчишки, полны вы надеждой сейчас.

Нет веры во мне, что счастливее будете нас.

Придут матлингвисты, от них ведь пощады не жди!

Мальчишки, мальчишки, что будет у вас впереди?

Песня:

Же флан сюр ле Гран Бульвар,

не замечая ни ажанов, ни влюбленных пар.

Мне наплевать на все сейчас,

мне неинтересны даже девочки Парижа.

Я так спешу о пти кафе,

где ждет меня давно уже сам мсье Мартине,

нам подадут аперитив,

ругать мы станем вместе лингвистик дескриптив.

И споря, кеʼс ке се лангаж,

войдем с мсье в большой мы раж…

И просит сбавить тон гарсон.

Вновь мы с мсье на Гран Бульвар.

Глаза нам слепит миллион автомобильных фар.

И что не угол – новый бар,

Ну как же тут, скажите, за лингвистику не выпить?

Так мы дошли до Рю Гренель,

беседуя о Ельмслеве с какой-то мадмуазель.

И я спрошу: В который час

увижу завтра Вас, увижу завтра Вас, увижу завтра Вас

На Гран Бульвар?!

Финальная песня:

Славься, славься,

Ученый совет!

Ты все мудреешь с течением лет.

Ты нас спасаешь от множества бед,

всегда различаешь, где польза, где вред.

Славься, славься Ученый совет!

Перед наукой ты держишь ответ.

В бюллетене подчеркивай «да», а не «нет»,

ибо тебя ожидает банкет.

Мечковская Н.Б.

Игровое начало в современной лингвистике: избыток сил или неопределенность целей?

(печатается с сокращениями по изданию: Логический анализ языка. Концептуальные поля игры. М.: Индрик, 2006, с. 30 – 41).

…Приходится констатировать, что современное языкознание всё менее осознается обществом в качестве «ответственного» и «важного» занятия. Вполне очевидны перемены в структуре современного знания и, как следствие, изменение места языкознания в структуре наук (гуманитарных, естественных, технических). Во-первых, количественно уменьшился относительный объем (или «удельный вес») языкознания во всем корпусе знаний, которые продолжает наращивать человечество (речь идет именно об относительном сокращении, но в абсолютных цифрах накопленные объемы всякого знания неуклонно возрастают). Во-вторых, не только объективно (в цифрах), но и субъективно (в сознании людей) языкознание теряет в общественном престиже, потому что орфография перестала быть стражем ортодоксии, а грамматика – конфессиональной ученостью. Ценность филологии в глазах общества уменьшается, и это на фоне объективного роста значимости языка в жизни общества и отдельного человека

Затухание или утрата веры в трансцендентные возможности слова (веры в то, что от слова станется или что спастись можно только по правильным книгам) привели к тому, что языкознание и филология в целом больше не выполняют те ответственные задачи, которые стояли перед ними, когда они были филологической службой «возле Писания» <…>

Индивидуально-свободная лингвистика (противопоставляемая институциональной) отвечает концепту игры как свободной от принуждения деятельности. Во второй половине XX в. отчетливо размежевались две формы исследовательской лингвистической работы: 1) институциональная лингвистика (связанная с крупными коллективными исследовательско-издательскими проектами (такими, как академические грамматики и словари, энциклопедии языков, лингвистические энциклопедии, биобиблиографические словари, учебно-научные коллективные монографии, большие двуязычные словари и т.п.) и 2) неинституциональные (свободные, не планируемые работодателем / издателем) занятия лингвистикой, включая подготовку статей и диссертаций. В языкознании отсутствует реальное и эффективное планирование исследований (речь не идет о публикациях книг). Лингвисты, как поэты или эссеисты, пишут преимущественно о том, что их волнует или что им интересно,

Лингвистика, подобно игре, не озабочена истинностью выводов и полезностью результатов. В лингвистической продукции есть две четких (и неравных по количеству названий и тиражам) группы публикаций: 1) «академические» словари и грамматики (т.е. нормативные описания современного языка, максимально полные, подробные и освященные авторитетом органов языковой политики и кодификации) и, далее,