Шрифт:
Закладка:
– Надо уходить, – пробормотал я после удара о землю и, с трудом поднявшись на ноги, качнулся вперед. Неуверенно, точно добропорядочный бюргер, который перебрал шнапса, я заковылял прочь…
На улице было уже темно, хоть глаз выколи. За моей спиной вовсю трещало горящее дерево, всполохи огня высвечивали все окрест.
И только я завернул за угол дома, как послышался аварийный сигнал приближающихся пожарных машин.
Я решился на то, что никогда бы не сделал в иное время: достал из потаенного кармана мобильник и набрал номер Сони Шерманн.
Она взяла трубку, как будто ожидала моего звонка.
– Приезжай, Сонечка, за мной на своем авто. Мне лихо, потом все расскажу. Буду ждать, – и назвал адрес в Восточной части Берлина.
Все сложилось как в хорошем кинобоевике. Моя Сонечка примчалась сразу же на «опеле», словно американская бригада «Службы спасения 911», ожидавшая SOS-звонка в кабине авто с заведенным двигателем.
Я неуклюже плюхнулся в салон, Соня нажала на газ, резко свернула сначала налево, потом направо – и мы были таковы. Еще какое-то время нас преследовал неумолкающий вой сирен новых пожарных расчетов.
Позже Соня мне рассказала, что зарево было огромным. Дом, по словам очевидцев, сгорел дотла.
На другой день я прочитал коротенькое сообщение в берлинской прессе: «Разборка русской мафии. Все перепились, передрались и сгорели, нашли останки шести бандитов»…
XXVIII. О виртуальной встрече и не только…
«Как хорошо, о друзья, что не все объяснимо
В нашей поэзии, в музыке, в снах и в любви.»
Как-то Соня призналась мне (ах эта немецкая скрытность!), после наших выяснений отношений, что Сансаныч (он назвался Арчи Маршаллом из Вашигтона) приезжал еще до моей командировки в Германию и навестил ее, чтобы… побеседовать обо мне.
«Так вот откуда у него такая осведомленность о Соне! – подумал тогда я. – Ну и сукин же сын этот наш старый ас Сансаныч!..»
Соня и так уж догадывалась о моей работе, связанной с «тайными миссиями», правда, без конкретики: ей и в страшном сне не приснилось бы, что я русский агент. Даже после заварухи с бандюками, когда она буквально выдернула меня из лап смерти!
С точки зрения конспирации Сансаныч, конечно же, рисковал. Понятно, что в первую очередь он хотел выяснить, насколько ей можно доверять и сможет ли она держать язык за зубами, когда наступит час испытаний.
Старый романтик, он, скорее всего, решил, что если объяснит ей, насколько важна моя работа в настоящем и прошлом для безопасности Германии, то она все поймет и станет моей надеждой и опорой… Впрочем, как я понял, ничего путного у него так и не вышло. Соня Шерманн была очень корректна и обходительна, но когда ситуация под именем «кто есть кто» – прояснилась, то ее буквально заколотило от страха. В этом Сансаныч легко убедился, когда подошел к окну и посмотрел на улицу, – она же зыркала глазами, пытаясь определить, куда он спрятал автомат и гранаты.
Когда я созвонился с Сансанычем и завуалированно напомнил ему о тайной встрече с моей женой («дескать, даже не подозревал, что у меня найдутся такие заступники»), то он сокрушенно вздохнул и сухо ответил: «Командир должен заботиться о моральном духе личного состава». Мне ничего не оставалось, как с чувством поблагодарить его: «Спасибо за заботу, шеф!»
Хотя что это я… Ведь Сансаныч, вопреки всем правилам и уставам, в тот самый сложный период, когда мне было лихо, приезжал в Германию, и мы с ним даже встречались, но, как бы это сказать, виртуальным образом. Рандеву было назначено в Кельне, в кнайпе на Хоймаркте.
Мы сидели за столиками напротив и потягивали пиво «Кёльш». Сансаныч – лицом ко мне. Он курил, переговариваясь с сидевшим ко мне спиной мужчиной, и поглядывал на меня. Я неприметно отвечал теми же потаенными взглядами. Это был непередаваемый ритуал, в котором соблюдалась идентичность во всем: в количествах выпитых кружек, в закусках – креветки, соленые орешки – и других нюансах.
В изучающих меня взглядах Сансаныча сквозило желание проверяющего: а не изменился ли я за время моего отъезда из Москвы?…
В определенный момент Сансаныч показал мне глазами на своего визави, и я сразу же понял знак шефа. И когда тот отправился в туалет, я пошел за ним. Незаметно он передал мне салфетку. В кабинке я прочитал: «Номер телефона связного в Берлине… Агент Фритц. Он выправит тебе новые документы. Можешь его использовать, но только в том случае, если другого выхода не будет». И приписка: «У агентов есть более важные дела, чем носить оружие за Казановой, странствующим с дамой своего сердца. Запомни и уничтожь».
Когда я вышел из туалета, Сансаныча и его компаньона уже не было.
В Берлин я вернулся на экспрессе…
После получения новых документов и статуса гражданина Германии на мое новое имя (о технологии, как и о моем фальшивом имени я, извините, скромно умолчу) у меня все пошло как по маслу. Я открыл свой офис в Шарлоттенбурге, нанял секретаршу и курьера и скоро стал зарабатывать приличные деньги – правда, значительно меньше, нежели моя гражданская супруга Сонечка…
Соня Шерманн руководила одним из самых доходных инвестиционных фондов, который специализировался на акциях, в рамках крупнейшей в Европе инвестиционной компании DWS дочернего предприятия Deutsche Bank. Она была в своем деле topfit[80], полна ответственности и охотно принимала решения. Она была молода, ей недавно исполнилось 32 года…
XXIX. Увидеть Париж – и улететь
«Знаменитый Блейк, работавший на нас долгие годы без копейки денег, – чрезвычайная редкость. Он просто умный человек: проанализировал ситуацию в мире, определил ее истоки и перспективу, а затем, посчитав нашу политику более справедливой, принял обдуманное решение помогать нам».
Из Центра на меня вышли, как всегда, неожиданно. Честно говоря, мне ужасно не хотелось отправляться в понедельник утром в Париж. Здесь назначена была встреча с прибывающим из Центра связником. Причем рекомендовалось не пользоваться самолетом, а приехать к месту назначения поездом. И я, подчиняясь уставу, сел в поезд и покатил во Францию.
Я прибыл в Париж на Восточный вокзал (Gare de l'Est). Сюда приходят и отсюда отправляются поезда в восточную и северо-восточную часть страны, а также в Люксембург, Германию и Швейцарию. Я не без удовольствия вспомнил, что именно отсюда отошел тот самый
