К тому времени Ванька уже вернулся в Лос-Анджелес, и Анжела поведала ему все, что произошло с ней в течение последних дней.

Ну, почти все – она так еще и не сказала, что беременна и что они станут родителями.

Это она приберегла для романтического ужина вдвоем.

Ирина находилась в надежном месте, став участницей программы по защите свидетелей, и Анжела была крайне за нее рада: благодаря этой смелой девушке был положен конец многолетним злодействам Джерри Уайтстока.

– А его мадам так пока что и не нашли? – спросил Ванька, вынимая из холодильника шампанское.

Анжела кивнула:

– Мадлен, которой на момент появления на острове полиции там не было, сбежала, прослышав об аресте подельника. Впрочем, ее ищут и наверняка скоро найдут.

Откупоривая бутылку шампанского, Ванька поцеловал Анжелу и произнес:

– Так выпьем же за тебя, наследницу традиций мисс Марпл! И расскажи мне в подробностях, как ты обвела вокруг пальца этих идиотов из клиники!

В клинике доктора Шметтерлинга тоже прошел обыск, и вскрылось, что ряд пациентов там удерживался против своей воли и, более того, потому что за это щедро платили их желавшие от них избавиться родственники.

Анжелу особенно занимала судьба того лысого пациента, который ей помог и который считал, что за ним прибыли из скопления Бабочки.

Ну что же, не совсем из скопления Бабочки, а из ФБР, и не в три тридцать три, а в несколько иное время, но ему удалось сделать то, о чем он так долго мечтал: покинуть ненавистную клинику.

Похоже, его алчных родичей, которые жаждали добраться до его солидного состояния, ждали очень большие проблемы.

И на этот раз они бы отдали все, чтобы иметь возможность сбежать в скопление Бабочки, на объект NGC 6405 или даже любой иной.

Но такой возможности у них явно не было.

– Нет, я не буду пить, – произнесла Анжела, отодвигая от себя бокал с шампанским.

Настало время сказать Ваньке, что он станет отцом!

Отцом ее, нет, их ребенка.

Сына, которого они назовут…

Как, собственно?

Вот это они смогут обсудить сейчас – хотя нет, чуть позднее, после того как займутся любовью.

– Не будешь? – спросил озадаченно Ванька, а Анжела мягко улыбнулась:

– Знаешь, мне надо тебе кое-что сказать…

Раздался звонок в дверь, и Ванька заявил:

– Наш заказ прибыл! Пять сек, и я буду весь твой!

Он босиком бросился к двери, а Анжела улыбнулась.

Как же она любит Ваньку!

Поглаживая живот, она поняла, что и их безымянного малыша, конечно же, тоже.

Как они его назовут?

Грянул выстрел.

Сама не помня, как она оказалась в коридоре, Анжела в прострации уставилась на лежащего на полу Ваньку – с по-детски распахнутыми глазами и зияющей, нереально огромной раной в груди, из которой хлестала кровь.

А в дверях стоял вовсе не курьер из службы доставки, а Мадлен.

С дымящимся ружьем в руках, которое она с усмешкой перезаряжала.

– А теперь твоя очередь, сладкая моя! – произнесла она с аффектированным французским акцентом и навела дуло на живот Анжелы.

Там, где был ее сын.

Спасло Анжелу то, что у одного из соседей, бывшего военного, была отличная реакция. Услышав первый выстрел, тот самый, который убил наповал Ваньку, он выскочил из своей квартиры и, заметив перезаряжавшую ружье особу, недолго думая, кинулся на нее со спины, выбил оружие и лишил ее возможности осуществить то, для чего находившаяся в бегах Мадлен пожаловала в Калифорнию: убить ту, которая разрушила ее с Джерри многолетнюю криминальную идиллию: Анжелу.

Однако Ваньку спасти было невозможно: от несовместимой с жизнью травмой, сопровождавшейся гигантской кровопотерей, он умер мгновенно.

Врач «Скорой» так и сказал об этом Анжеле, и она была благодарна, что он не ходил вокруг да около.

Впрочем, те ужасные минуты, которые последовали за тем, как сосед обезвредил бесновавшуюся Мадлен, и до прибытия медиков Анжела провела на полу, прижав теплую, мягкую руку мертвого уже Ваньки к своему животу.

Там, куда целилась Мадлен – и где плавал их сын.

Впрочем, на свет появилась дочь.

Годы с четырнадцатого по девятнадцатый были полны работы, материнских забот и не проходившей, не притуплявшейся ни на мгновение боли.

Внешне Анжела была все та же, а вот внутри… Со смертью Ваньки что-то в ней оборвалось, и она знала, что, как раньше, уже никогда не будет.

Никогда.

Джерри Уайтсток до процесса не дожил – покончил с собой в тюрьме. Мадлен же дотянула, получив за соучастие в ряде преступлений, в том числе сексуальное насилие над несовершеннолетними, а также убийство Ваньки сто двадцать лет заключения с правом подавать апелляцию на досрочное освобождение через половину отбытия срока.

То есть через шестьдесят лет, что с учетом сорок девятого дня рождения, который она отметила во время процесса, представлялось вряд ли возможным.

Ирину Анжела с тех пор больше не видела, но и не сожалела об этом. Как, впрочем, и о том, что помогла девушке, положив начало всей той цепочке, которая привела к смерти Ваньки.

К его убийству.

У нее теперь была дочь, которую она назвала Ниной.

Мама Нина, ставшая теперь бабушкой Ниной, исправно посещала их в Лос-Анджелесе. Анжела с головой ушла в работу, путешествуя по всему миру – и всюду брала с собой дочку.

Она дала себе слово, что не оставит ее ни на мгновение.

Все находили, что после трагедии работы Анжелы стали еще более зрелыми и впечатляющими.

А вот мнение других ее не интересовало, как и все те премии, которые регулярно получала и она сама, и ее фотографии.

Дядя Кларенс сумел-таки избежать участи Джерри Уайтстока благодаря связям своей мамочки, лучшим в мире адвокатам и многомиллионной компенсации Ирине и прочим девушкам, которые вдруг объявились.

Королевская семья Великобритании на фотосессии Анжелу более не приглашала.

Но Анжела бы туда и не поехала, а вместо этого колесила по миру, неустанно забираясь в самые дальние уголки, даже не ради новых впечатлений, не ради небывалых фотографий и уж точно не ради премий.

А пытаясь убежать от своего прошлого.

Что, как она быстро убедилась, невозможно.

Бессонными ночами, подходя к окну, она открывала его, слушая шелест волн раскинувшегося рядом океана. И всматривалась в черное, бездонное, мерцающее бриллиантами звезд небо.