Старуха ткнула клюкой в стену, за которой маршировали на плацу Сыны Пламени, за которой лежал Олон, лежала империя.

– И попомни мое слово, девочка: есть только два рода сказок. Либо ты их спасительница, либо погибель. Либо ответ на их молитвы, либо Кентово чудище. Так что ежели люди толкуют, что ты «благословение», «богиня», «пророчица», так ты сияй побожественней, кивай и, чтоб тебя, улыбайся! Сама звала меня в советницы – вот я и советую: принимай поклонение и радуйся.

Адер, оторопев, выслушала ее тираду.

– Хорошо, – заговорила она, – но ведь они верят сказкам о пророчице, пока меня не видят. Тех, кто со мной знаком, не провести.

Перед глазами у нее снова встал Бирч: вот он качает головой и отворачивается от нее – первый, кто не пожелал признать ее божественности.

– И те, кто меня лучше узнает, все поймут.

Нира кивнула так, будто Адер подтвердила ее мысль:

– Вот и не позволяй никому себя лучше узнать.

Адер устало покачала головой, всматриваясь в волны. В Сиа лучшая в мире лоза, красные и белые вина. Уйти бы на юг, поселиться в крошечном белом домике над озером, печь хлеб, ловить рыбу… И тогда ил Торнья победит. Уничтожит ее империю, как погубил отца. Она оторвала взгляд от озера и обернулась к Нире:

– Пусть так. Пророчица. Лишь бы мне самой не пришлось рассказывать эту байку. И на этом все.

– Все? – подняла бровь Нира. – Все?!

– Да, все. Только чтобы захватить, судить и убить ил Торнью. Следовать по стопам Мааялы я не собираюсь.

– А если ты победишь? – спросила старуха. – Что тогда?

– Тогда Каден займет свое место на Нетесаном троне…

– Каден, – расхохоталась Нира. – Твой несчастный братец уже кормит воронье. Или ты думаешь, кенаранг, поцелуй его Кент, для того зарезал твоего папашу, чтобы Каден вприпрыжку прискакал домой и водрузил на трон костлявую задницу?

Адер вскинула руку:

– Я понимаю, что он мог покушаться и на Кадена. Посланные на север Адив с Утом, вероятно, участвовали в заговоре. – Она покачала головой, отгоняя эту страшную мысль. – Но неужто ил Торнья сумел завербовать и мизран-советника, и первый щит эдолийской гвардии? И если он так добивался смерти Кадена, почему оставил в живых меня? Я из нас всех самая легкая добыча.

Нира смерила ее взглядом и фыркнула:

– Ты была ему нужнее наложницей, чем трупом. А на пути к трону ты ему не соперница. – Она облизнула морщинистые губы. – Так или не так?

Адер медленно выдохнула:

– Аннур никогда не примет меня на троне. А Каден…

– Хватит о Кадене, – отмахнулась старуха. – Он покойник, мертвее мертвого.

Только опустив глаза на свои руки, Адер заметила, что загнала занозу под ноготь. Кровь заполнила ногтевую лунку, а когда девушка попыталась ее стереть, размазалась по руке. В долгом пути на юг Адер не позволяла себе заглядывать дальше переговоров с Сынами, а теперь, когда те на ее стороне, она видит не дальше поражения ил Торньи. И все-таки Нира права. Если они победят, если кенаранг не насадит их головы на колья перед воротами Богов, кому-то придется править Аннуром.

– Может, и так, – медленно проговорила она.

Нира растянула губы в угрюмой усмешке:

– Хоть ты и тупоголовая сука, Адер, но, если забросить тебя поглубже в дерьмо, глядишь, и научишься плавать.

* * *

Вскоре Адер волей-неволей пришлось признать, что случившееся у Негасимого Колодца, если и не было подлинным явлением божества, для нее стало маленьким чудом. На призыв Лехава стекались теперь не только Сыны Пламени. Простые олонцы, сыновья и дочери горожан шли сперва десятками, потом сотнями, а там и тысячами: одни умоляли принять их в святое воинство, другие корзинами несли провизию, а кто-то всем на удивление пожертвовал десяток железных граблей.

– Грабли не хуже меча обдерут шкуру с ублюдков-легионеров, – гордо заявил даритель.

При этих словах Адер стало дурно. Она не сомневалась, что с радостью увидит низвержение ил Торньи, но сейчас, глядя, как собирается ее войско, впервые начала осознавать истинную цену задуманного. Она готовила не просто войну, она собирала армию против аннурцев, верных солдат, которые будут, не щадя себя, отстаивать свой пост и защищать империю. Эта безрадостная мысль не оставляла Адер, пока она вместе с Лехавом готовила войска к выступлению.

Обнаружилось, что сбор армии не сводится к тому, чтобы водрузить знамя, произнести несколько воодушевляющих речей и раздать мечи. Даже для принцессы. Даже для пророчицы. Адер считала, что изучила по книгам военную логистику. Но в книгах все казалось четким и управляемым, будто бы главное – это выстроить повозки, назначить пайки, распределить ранги и установить дисциплину. Как видно, авторы писали свои труды в удобных креслах далеко от реальной сумятицы призывной кампании.

Целую неделю Лехав сбивал из разрозненных Сынов Пламени достойную уважения воинскую часть. Большинство солдат бросили Аннур и ушли на юг: кто-то – чтобы спастись из столицы, кто-то – наслушавшись шепотков о тайном сборе в Олоне. Численность их была достаточной – по городу и в округе насчитывалась не одна тысяча Сынов, но, кроме нескольких сот посвященных в тайну Лехава, они не знали ни командиров, ни места сбора, ни правил распространения и подтверждения приказов – их объединяло только общее желание защитить Интарру силой оружия и ненависть к Малкенианам.

Чудо у Колодца многим вернуло почтение к Адер, но Лехав слишком долго и щедро сеял антиимперскую пропаганду – отчего такое множество горожан и решились взяться за оружие, – и теперь потребовались целенаправленные усилия, чтобы убедить десятки, потом сотни и тысячи, что Адер, в сущности, жертва того же гнусного предательства, что подкосило церковь Интарры. Лехав с Адер каждое утро и каждый вечер выступали перед новыми ожесточенными лицами, объясняя, что их разделило недоразумение, что оба горячо жаждут сильной империи, сосредоточенной вокруг культа Интарры, а кенаранг и новоявленный регент ил Торнья для них – общий враг.

– Он ждет нас, – объявил однажды ночью Лехав, сидя с ней за столом и выбирая кости из жареного карпа.

Фултон, несмотря на ожоги, вернулся к своим обязанностям, но сейчас стоял за дверью, оставив Адер наедине с солдатом.

– Лазутчиков из дворца здесь, как и везде, хватает, а скрыть, чем мы заняты, невозможно.

– Особого выбора у нас нет, – утомленно кивнула Адер.

– Выбор есть всегда.

Она отставила рыбу, вглядываясь в его лицо. Общее дело, прощение Фултона и неожиданное возвышение Адер среди Сынов Пламени не вполне избавили ее от настороженности. Лехав принял ее, сотрудничал с ней, но она никак не могла уловить его к ней отношение и забыть тот день в Ароматном квартале, когда он чуть не оставил ее на растерзание канальным крысам. В его преданности богине она не сомневалась, но оставалось только надеяться, что этой преданности хватит, чтобы им было по пути. Лехав, в отличие от прочих, по-прежнему держался с ней как с принцессой, а не как с пророчицей.