Оказывается, самыми суровыми критиками матерей были… ну, матери.

— Боже, — пробормотала я, когда мои глаза увидели абсолютное дерьмовое шоу, в котором мама использовала обычный шампунь известной марки для своих детей. Одна женщина сказала ей, что она явно не заботится о своих детях. Другая сказала ей, что ей должно быть стыдно за себя. Мои глаза расширились от шока, когда один плакат назвал женщину убийцей. Из-за шампуня. — Ну же. Где же женская солидарность и поддержка?

Очевидно, это не относилось к более святым, чем ты, матерям интернета.

И вот так, еще до того, как этот ребенок родился, я уже чувствовала, что облажалась по-королевски.

Но при мысли о маленькой девочке с ясными голубыми глазами Вика или о маленьком мальчике с фирменной леоковской ямочкой у меня сжалось сердце.

Я обнаружила, что нехарактерно эмоциональна, то и дело плача большую часть вечера. Вы знаете, люди говорили о том, насколько они были не готовы к любви, которую почувствовали, впервые встретив своего ребенка. В то время я, возможно, не понимала этого, но поняла сейчас. Эта маленькая фасолинка еще даже не родилась, даже не сделала первого вдоха, и я охотно убила бы за нее.

Я поклялась защищать этого ребенка всем, что у меня было, делая все, что в моих силах, чтобы уберечь его от опасности.

Мой разум мучил меня.

Как я собиралась сказать ему?

Будет ли Вик участвовать в этом процессе или нет, решать не мне. Он на это не подписывался. Предчувствия этого разговора было достаточно, чтобы заставить меня учащенно дышать. Я не могла хранить это в секрете вечно. Если мои расчеты были верны, а я была почти уверена в этом, то я была на шестой неделе беременности. И из-за того, что я понятия не имела, что делаю, я решила позвонить Поксу.

Покс был одним из тех людей, которые общались с такими мужчинами, как мои братья. Он был чрезвычайно умным человеком, который держался особняком, но также работал со многими сомнительными людьми. Из-за этого он многое упускал из виду. В конце концов, когда имеешь дело с мошенниками, сам становишься мошенником, и пока цена была подходящей, не было работы, которую он не сделал бы.

Я не знала его настоящего имени. Сомневаюсь, его знал кто-либо, кроме его семьи и нескольких избранных. Что я действительно знала о Поксе, так это то, что он когда-то был врачом, который участвовал в чем-то, что привело к тому, что он потерял свою лицензию. Я не знала, что он сделал, чтобы его лишили лицензии, но думаю, это не имело значения. Он больше не занимался медициной в традиционном смысле, теперь он продавал свои навыки фирмам, синдикатам, организациям и бандам по всему штату.

Ему доверяли настолько, что его номер был сохранен в телефонах некоторых из самых опасных людей в стране. Его прозвище произошло из-за рябой кожи на его щеках, и, хотя я не всегда чувствовала себя комфортно, называя его Поксом (прим. пер. — в переводе с англ. — оспа), он, казалось, никогда не возражал против этого.

Это был один из тех моментов, о которых говорил Саша. И пока я пролистывала телефонные контакты, чтобы найти его номер, я считала, что мне повезло, что у меня на побегушках есть такой осторожный человек, как Покс.

Быстрый телефонный звонок этому мужчине, и я записалась на прием к его сестре, акушеру-гинекологу, в тот же день. Все происходило так быстро. У меня не было времени слишком глубоко задуматься о чем-либо. Я не хотела ни о чем слишком глубоко задумывать. Нет, пока я не увидела доктора.

Я думала быть незаметной, но, когда я направилась ко Льву и Мине, чтобы найти дом, полный людей, мне было трудно вести себя правильно. Войдя внутрь, я крикнула:

— Алло? — но не получила ответа. Было достаточно легко понять почему, когда я услышала разговор, доносившийся из кухни.

Мой желудок перевернулся, когда я увидела его.

Отец моего ребенка, единственная настоящая любовь всей моей жизни, сидел там, не имея ни малейшего представления о том, как наша жизнь вот-вот изменится.

— Эй, вот и она. — Вик выпрямился на стуле. Я одарила его легкой улыбкой, мои пальцы скользнули по его плечу, когда я проходила мимо, с благодарностью в моем прикосновении.

Последовал ропот приветствий. Вик и Аника сидели за столом с Львом и Миной, а Саша стоял в стороне, рядом с тем местом, где Алессио сидел на табурете у стойки, держа на руках нашу маленькую пухленькую Лиди, которая выглядела готовой уснуть, положив голову на его плечо. Неудивительно, что Кара сидела рядом с ним на табурете, глядя на него с ярко сияющей в глазах любовью.

Алессио поймал ее взгляд и нахмурился, глядя на нее сверху вниз.

— Тебе что-то нужно?

— Нет. — Она широко улыбнулась. — Я в порядке. — Затем она положила голову на его свободное плечо, как будто это было ее Богом данное право.

Я не упустила из виду, что Алессио, хотя и казался раздраженным таким вниманием, позволил ей.

Когда я подошла, то легонько чмокнула его в щеку, и он выразил свою признательность, сказав:

— Слышал, прошлой ночью тебя везде тошнило.

Придурок.

— Меня не тошнило везде, большое тебе спасибо. Меня однажды вырвало, но я успела добраться до туалета, — пробормотала я, беря Лиди за кудрявую косичку и накручивая ее на палец. — И я чувствую себя намного лучше, спасибо, что спросил.

Рот Вика скривился.

— Ты сегодня не работаешь, да? — Прежде чем я успела ответить, он посмотрел на Сашу и спросил: — Ты не думаешь, что ей стоит взять выходной?

Саша скрестил руки на груди.

— Это решать Настасье.

Кара обвила пальцами предплечье Алессио и прижалась к его свободному плечу.

— По-моему, она выглядит нормально.

— К ней вернулся нормальный цвет лица. — Аника наклонилась, внимательно наблюдая за мной.

Мина оглядела меня с ног до головы, словно пытаясь понять, умираю я или нет.

— Может быть, стоит позвонить Поксу.

Лев, как всегда, сказал нужную вещь в нужное время.

— Ты съела банан?

Боже. Зачем я вообще пришла сюда?

Я подняла руки в знак капитуляции.

— Во-первых, я в порядке. Действительно. Во-вторых, нет, я не буду работать сегодня вечером. И в-третьих, я уже позвонила Поксу и назначила встречу с ним сегодня днем. — Мой скучающий взгляд остановился на встревоженной