— Они исчезли… бесследно? — упавшим голосом спросила Аюна.

— Нет. Последние вернувшиеся следопыты сообщили, что нашли следы стоянки. Судя по размерам и следам, это отряд Аюра. Пятна выгоревшей травы говорят о том, что было проведено огненное жертвоприношение, после чего охота отправилась на закат — в сторону диких лесных земель…

— Там живут наши враги?

— Не совсем так. Дикари, живущие в тех краях, платят нам дань. Но на деле мы почти ничего не знаем о них. После плоскогорий следы отряда потерялись. Никто не знает, куда ушла охота и где она сгинула…

Голос отца превратился в шепот и затих. Аюна испуганно посмотрела на него. Таким она еще не видела своего гордого и величавого отца. Его дрожащие руки и слабый голос напугали ее сильнее, чем тревожные известия.

— По моей просьбе твой дядя лично провел обряд, — собравшись с силами, продолжал Ардван. — Именем Солнца, дарящего жизнь и испепеляющего, он заклинал травы поведать ему о судьбе Аюра и тех, кто его сопровождает.

— И что же он увидел?

— Трупы. Много трупов.

— Они все погибли? — пробормотала Аюна.

В это невозможно было поверить. Нет, это немыслимо! Арии не гибнут от рук дикарей, и звери склоняются перед ними…

— А… мой брат? — едва сдерживая вдруг нахлынувшие слезы, прошептала царевна.

— Его твой дядя не видел.

Аюне вдруг вспомнилось, что там же рядом с Аюром находился и ее жених, Ширам. Но царевна с полной ясностью осознала, что его судьба совершенно ее не трогает. Да и почему бы она должна ее волновать? А вот младший брат, с которым она росла с детства, товарищ ее детских игр… Слезы потекли по ее щекам.

Дурманящий дым, поднимаясь под потолок, постепенно развеивался. Верховный жрец, пошатываясь, выбрался из шатра. Аюна бросилась ему на помощь. Лицо дяди раскраснелось от жара, глаза слезились. Он кивнул ей, будто только сейчас заметив, но не сказал ни слова.

— Надо провести еще одно гадание, — вставая со ступеней, произнес Ардван. — Это особое вопрошание к огненным дивам, дабы они обратились с мольбой напрямую к господу Исвархе. К нему прибегают лишь в крайнем случае. За время моего царствования оно будет проводиться в первый раз. И для проведения этого обряда понадобишься ты.

— Я готова! — вспыхнула Аюна. — Ради брата…

— Не спеши. — Губы Тулума медленно зашевелились. — Ты должна знать, на что идешь. Ибо для верного ответа нужна добровольная жертва.

Царевна нахмурилась. До нее доходили слухи, что накхи в прежние времена не брезговали человеческими жертвоприношениями. Но ведь это же накхи!

— Ясна-Веда четко и определенно запрещает приносить в жертву людей, — словно отвечая на ее мысли, продолжал Ардван. — Для гаданий разрешено проливать только кровь рабов, так как они по закону людьми не являются. Но кровь ария, отданная добровольно, — великая сила…

— Понадобится кровь самого близкого родича, — тихо произнес Тулум то, о чем царевна и сама уже догадалась. — Твоя кровь, Аюна.

— Я готова, — бесстрашно склонилась она перед верховным жрецом. — Это честь — отдать кровь Священному Огню ради брата!

— Тогда приступаем.

Тулум неспешно достал из ледника колотые обломки прозрачной глыбы, ежедневно доставляемой с гор, и щедро насыпал ледяного крошева на белый камень, из которого изготовляли лишь жертвенники и священные изваяния. Затем он поставил на лед бронзовую чашу с ручками в виде крылатых лодок и начал вливать в нее золотистое масло, получаемое из семян цветка, столь преданного Солнцу, что головка его следует за дневным светилом от восхода до заката.

— Подойди сюда. — Он поманил Аюну.

Та, невольно робея, но гордая участием в столь важном обряде, приблизилась к верховному жрецу.

— Протяни руку. Левую — она ближе к сердцу…

Царевна повиновалась.

— Приготовься, Аюна, — негромко произнес он. — Возможно, ты увидишь или почувствуешь ужасные вещи. Но не бойся и не отворачивайся, а смотри внимательно и все запоминай…

Он с неожиданной силой схватил девушку за запястье, вскинул кинжал для жертвоприношений и быстро чиркнул им по ее предплечью.

Аюна прикусила губу. Струйка крови потянулась по ее руке и потекла в чашу, окрашивая масло в алый цвет. Царевна не сводила с нее глаз. А кровь все струилась, и в какой-то миг Аюна ощутила, как подкашиваются ее ноги. Но Тулум, не обращая внимания на слабость племянницы, продолжал поливать содержимое чаши ее кровью.

— Достаточно, — тихо сказал он брату, затем достал из сумки на поясе глиняную бутыль и начал разогревать ее над огнем. Когда в сосуде послышалось бульканье, Тулум одним движением выплеснул содержимое на покрытое кровью масло. Оно зашипело, кровь вспенилась и начала сворачиваться вокруг белого металла. Верховный жрец быстро забормотал слова заклинания, прося огненных дивов дать ответ о судьбе царевича Аюра.

— Вот, — завершив ворожбу, закончил он, доставая из чаши получившуюся странную фигурку.

— Осторожнее, сломаешь! — дернулся к нему Ардван.

— Тихо, тихо!

Тулум, прищурившись, уставился на данный огнем ответ, стараясь найти ему верное толкование.

— Это похоже на человека, — наконец изрек он. — Вот голова, руки, ноги…

— Но они будто изломаны! — воскликнул повелитель Аратты.

— Так и есть. И что хуже всего — посмотри, как тонко его тело. Как раз там, где грудь. Похоже, жизнь его висит на волоске. Он ранен… Возможно, при смерти.

Ардван заскрипел зубами от ярости и горя.

— И все же, — поспешно заметил жрец, — он жив. Металл остыл, но фигурка не сломалась. Жизнь его под угрозой — но он еще жив…

Все плывет перед глазами Аюны. Стоит она или лежит — она уже не понимает, да это и не важно.

Что за запах? Как будто подожгли степь… Костер в степи? Сквозь клубы синеватого дыма Аюна видит пляшущие язычки жертвенного огня.

Она смотрит в пламя — а пламя смотрит на нее. Что ж — ничего удивительного. Просто это пришли огненные дивы.

«Пламя жертвенника — врата в иные миры. Смотри в них внимательно, и тогда увидишь то, что дивы согласятся тебе показать, — не раз говаривал ей дядя, обучая юную царевну обрядам. — Но знай, врата открыты в обе стороны. Ты видишь дивов, и они могут видеть тебя. Забывать об этом нельзя. Пренебрегать этим опасно…»

Дивы смотрят на нее знакомыми и родными глазами. Аюне с детства знаком этот взгляд. Это же Аюр!

«Братец, как ты? Дядя сказал, что ты ранен в чужом краю».

Аюр улыбается.

«Тебе не больно?»

Нет, он больше не чувствует никакой боли. Ему хорошо и легко.

Он взлетает!

Пламя жертвенника обволакивает весь мир и вспыхивает мириадами золотых огней. Аюр парит среди звезд, и они движутся