поста научного советника президента, поста, который, возможно, восходил чуть ли не к дням Авраама Линкольна. В 1863 году обремененный многочисленными срочными заботами Линкольн тем не менее подписал указ о создании Национальной академии наук, ассоциации независимых ученых, чьей задачей, как и сейчас, было обеспечивать квалифицированными научными рекомендациями исполнительную и законодательную ветви правящей власти. Американская космическая программа требовала более четкого определения роли науки. Эйзенхауэр, во время Второй мировой войны главнокомандующий экспедиционными войсками союзников, хорошо понимал, что никакая современная держава не может добиться военного превосходства без превосходства научного.

В последний день января 1958 года армия США успешно запустила в космос свой первый спутник «Эксплорер-1». Спустя пару месяцев на орбиту вышел и спутник ВМФ «Авангард-1»[372]. Американцы, которые с огорчением следили за тем, «как одна американская ракета за другой превращалась в огненный шар в небе над Флоридой», теперь могли наконец держать голову выше. Но за первыми успехами последовала череда многочисленных неудач. Страну охватила лихорадка холодной войны. Американские эксперты, политические лидеры, профессора – все проявляли вполне предсказуемое и оправданное раздражение. Пишущий на темы космоса журналист Уильям Э. Берроуз ядовито описывал ситуацию: «Красные не только нарастили военные мускулы и проявили бесконечную изворотливость, но и оказались к тому же прекрасно образованными, особенно в области науки и техники». Сообщалось, что каждый советский студент должен пять лет изучать физику и математику, в то время как едва ли четверть «их анемичных американских ровесников» проходила редко посещаемый курс физики[373].

Пришло время для мобилизации сил правительства. В начале 1958 года, всего через месяц после запуска спутника, в обеих палатах Конгресса возникли новые постоянные комитеты по космосу и аэронавтике, а Линдон Джонсон, тогда лидер сенатского большинства, занял место председателя такого комитета в верхней палате. В феврале было образовано Управление перспективных исследовательских разработок (ARPA, которое вскоре превратилось в DARPA, где D означало Defense – «оборона»). Оно фактически стало национальным космическим агентством Америки – до начала октября, когда открылось Национальное управление по аэронавтике и космосу (NASA)[374]. В конце июля 1958 года был принят Национальный закон США об аэронавтике и исследовании космического пространства. В середине августа Совет национальной безопасности выпустил секретный документ «Предварительные положения политики США в области освоения космического пространства», где однозначно утверждалось, что любое использование космического пространства, «какой бы ни была его декларируемая цель, может предполагать некоторую степень его эксплуатации в военных или не вполне мирных целях». В сентябре был подписан и вступил в законную силу Акт о национальном военном образовании, в котором подчеркивалась необходимость государственной поддержки изучения математики и естественных наук. Со времен представленного президенту США в 1945 году доклада «Наука: бесконечный рубеж», оказавшего большое влияние на развитие научных исследований в Америке, никто столь явно не формулировал положений о неразрывной связи между естественно-научным образованием и национальной безопасностью, о необходимости государственной поддержки науки. Наконец, в октябре 1958 года состоялся официальный запуск космического зонда «Пионер» – первого не только для NASA, но и для Америки в целом.

В докладе «Наука: бесконечный рубеж», написанном директором действовавшего в военное время Управления научных исследований и разработок, прямо заявлялось, что наука представляет собой «непосредственный предмет забот правительства» и что жизненно важно создать контролируемую обществом и финансируемую Конгрессом организацию, ответственную за обеспечение свободы научных исследований и уполномоченную «инициировать оборонные исследования, которые дополняли бы и усиливали исследования, непосредственно ведущиеся под управлением армии и флота». В результате в 1950 году создан Национальный научный фонд. Размышляя в том же направлении об освоении космоса, Эйзенхауэр был убежден, что «наивысший приоритет должен быть, конечно, присвоен космическим исследованиям с оборонными приложениями». Однако, добавлял он, «так как на моральный дух нации и до некоторой степени на национальный престиж могут повлиять и результаты мирных космических исследований, их также следует проводить». А чтобы это делать, настаивал вице-президент Ричард Никсон, следует учредить специальное агентство[375]. Таким агентством стало NASA, самая мирная из возможных версий космического агентства, которой можно было ожидать от ядерной сверхдержавы.

В то же самое время администрация Эйзенхауэра финансировала и исследования новейших технологий противоракетной защиты в рамках новой инициативы: проекта «Защитник» (Defender). Одно из предложений, разрабатывавшихся внутри этого проекта, получило известность из-за своего названия, звучавшего как имя маленького милого олененка из диснеевского мультика: «БЭМБИ». Расшифровывался этот акроним как «Перехват баллистических ракет на стадии разгона» (BAllistic Missile Boost Intercepts – BAMBI).

Ничего особенно милого в нем не было: предполагалось создать сотни боевых космических станций, которые при помощи инфракрасных приемников отслеживали бы запуски ракет противника по излучению струй газа, выбрасываемых из сопла, и затем применяли бы реактивное противоракетное оружие. Чтобы преградить путь поднимающейся вражеской ракете, это оружие разворачивало на ее курсе огромную вращающуюся проволочную сеть, утыканную стальными шариками. Хотя проект «БЭМБИ» был свернут в 1963 году, он предвосхитил появившуюся через двадцать лет в эпоху «Звездных войн» идею «Блестящей гальки». Другим элементом проекта «Защитник» была орбитальная боевая станция с несколькими тысячами ядерных боеголовок на борту.

Пока в Вашингтоне развивалась вся эта бурная космическая деятельность, на другой стороне планеты не дремал и Советский Союз. В мае 1958 года был запущен третий спутник. Шла подготовка к запускам кораблей серии «Луна»: один из них должен был выйти на окололунную орбиту, другой – приземлиться на Луне, а третий – ее сфотографировать, и все это на протяжении 1959 года. К этому времени некоторые американские ученые уже признали советское превосходство в космосе, как следует из в прошлом совершенно секретного доклада, посвященного изучению Луны и представленного в Центр специальных вооружений ВВС в 1959 году. Доклад предлагал научному сообществу США не обременять себя вопросами возможного заражения поверхности Луны высаживающимися там астронавтами, «так как весьма вероятно, что первым туда прилетит советский корабль».

___________________

Участники космической гонки имели все основания опасаться друг друга. В планы обеих сторон входило как создание спутников-бомбардировщиков, так и взрыв ядерной бомбы на Луне. Через четыре десятилетия основной автор вышеупомянутого совершенно секретного доклада 1959 года, посвященного лунным исследованиям, сказал в одном интервью:

Было ясно, что главной целью предлагаемого взрыва была самореклама и демонстрация нашего превосходства. Руководство ВВС хотело, чтобы ядерный «гриб» был виден с Земли. <…> Ведь США отставали в космической гонке.

Очевидно, что лучше было устроить этот взрыв на темной стороне Луны. Теоретики говорили, что, если бомба взорвется на краю лунного диска, «гриб» будет эффектно подсвечен Солнцем. <…>

К счастью, эта идея была оставлена, ноли сейчас прихожу в ужас при мысли, что такой способ изменения общественного мнения вообще мог серьезно рассматриваться[376].

Так