Выходим, и дальше она жестами приглашает меня следовать за ней. Как можно описать эту женщину? На первом месте слова – живая, энергичная, а только после – красивая и утонченная. Её внешний вид говорит о том, что она следит за тенденциями в моде и всегда «на стиле». Даже сейчас, придя в больницу, чтобы ухаживать за сыном, она надела пиджак oversize, джинсы мом, топ с V-образным вырезом и дополнила свой лук высокими кроссовками на платформе. Не знала бы, что она мать Давида, подумала бы, что старшая сестра или тетя.

Но больше всего у меня вызывает уважение совсем другое: с её возможностями она не наняла сиделку, а сама решила заботиться о сыне.

В холле присаживаемся на диванчики. И вдруг она берёт мои руки в свои ладони.

– Долго я ждала этого дня.

Не понимаю её, а внутри всё разрастается и разрастается беспокойство. Волнительно находиться вот так близко к женщине, которая держит в маленьком, но сильном кулачке огромное процветающее агентство по раскрутке талантливых людей и в то же время является матерью Давида.

– Ты удивлена? – мягко произносит она. – Признаться честно, я сама себе поражаюсь. Не думала, что так поступлю. Но, когда поняла, кто ты, не смогла удержаться. Диана, в чувствах моего сына можешь не сомневаться! Я не знаю, что между вами произошло на той неделе, но это очень подкосило его. Не хотела бы я снова увидеть его в таком подавленном состоянии, – серьёзно проговаривает, а после с улыбкой добавляет: – А это теперь зависит только от тебя. Да и в больнице он всё по той же причине. Врач мог его отпустить отлёживаться домой, или я бы давно уже перевезла его в частную клинику, но он против. Хочет быть тут, рядом с другом, и с тобой. Мы ждём, пока Саша достаточно окрепнет, и перевезём его в нашу клинику. Я сейчас очень откровенна с тобой, потому что узнала, что ты крестница Тани, она отзывается о тебе только в положительном ключе. А раз так, значит, и мы с тобой должны поладить. Надеюсь, даже станем подружками. Ну, или мамой с дочкой. У меня же только два мальчика, а всегда хотелось бантиков и рюшечек.

Сижу и хлопаю глазами в ответ на бесхитростный и прямолинейный монолог матери Давида: такого я не ожидала. Когда он мне сказал «готовиться», я думала, его мать как-то иначе будет себя вести, а она…

– Кстати, не переживай по поводу разных национальностей. Конечно, я желала грузинку в невестки, как и его папа – армянку. Но всё же против тебя мы не будем. В своё время мы с папой Давида прошли через множество преград, чтобы быть вместе, одна из которых – это разные национальности и культуры, обычаи и традиции. Мы выстояли. Но не желаем проходить больше этот ад никому другому. В общем, я уверена, мы поладим. Если что, я буду подсказывать, как общаться со взрослым поколением, чтобы не было неудобных ситуаций и…

– Э-э, постойте. Вы несколько торопите события. Между мной и вашим сыном ничего нет.

– Нет?

Отрицательно качаю головой.

– Значит, будет. Не может не быть! Он тебя так подписал у себя в телефоне…

– Мама! – вдруг прозвучало на весь холл.

Мы обе вздрогнули на этот ор и обернулись. В проходе стоял Давид и смотрел на нас очень грозно, вернее, на свою маму.

– Ну всё, спалилась, – всё так же не отрывая от него взгляда, обречённо сказала Нана Гурамовна. – Диана, спасай, – задорно посмотрев мне в глаза, проворковала эта женщина. – Не сдавай меня, окей?

Отпускает мои руки, встаёт и резво идёт навстречу своему сыну.

– Зачем ты встал, милый? Тебе надо отдыхать.

Давид смотрит на неё, а после переводит взгляд за её спину – на меня, а я продолжаю сидеть на диванчике и не понимаю, что это вообще только что было?

– Захотелось походить. О чём говорили? Мам, я же просил.

– О чём? Э… ну, я же вышла поговорить с врачом, а тут Диана. Вот… спрашивала у неё…

– Мама, – грозно начинает Дэв.

– Что мама? Мама ничего у неё такого не спрашивала, просто поговорили, как вы день провели, да, Диана? – оборачивается ко мне и подмигивает.

Неуверенно киваю.

– Вот видишь.

– Мам, что ты сказала ей, что она так заторможено реагирует? На Диану это не похоже.

И тут уж пришла пора и мне вмешаться. Резко встаю с дивана и подхожу к ним.

– А что ты за допрос устроил своей маме? У нас всё нормально, к чему это всё?

Давид то подозрительно смотрит на меня, то переводит взгляд на неё.

– Ладно, – медленно проговаривает Дэв, – если всё хорошо, тогда ладно.

Его мама смотрит на меня, удовлетворённо кивает и говорит:

– Ну, если разобрались, я пойду к Тане. Вечером, она говорила, что будем пробовать поднимать Сашку с постели. Так что, дети, я пошла.

И с довольной улыбкой удаляется.

Мы стоим с Дэвом и провожаем её взглядами.

– Она тебе не устроила допрос, «кто, откуда, как»?

Ах, так вот с чем он просил её не приставать ко мне! И зачем это спрашивать у меня, когда ей уже всё рассказала тётя Таня. Умно, Нана Гурамовна!

– Нет, мы мило поболтали. Она у тебя очень интересная.

– Да, и любопытная.

– Как и все мамы. Кстати! В прошлый раз я тебя спросила, ты не ответил.

– О чём?

– Как ты записал меня в своём телефоне?

Давид внимательно смотрит в мои глаза сверху вниз, нервно трогает свой нос, а после усмехается и запрокидывает голову назад.

Да что же там такого, в этом имени?!

– Тебе перевод?

– Ну, – прихожу в смятение. К чему это уточнение? – Перевод, или что означает.

– Перевод… «любимая нерва».

Любимая?! Так вот почему его мама всё поняла.

– А «нерва» к чему? – спрашиваю недовольным тоном, стараясь скрыть за ним восторг, который так и хотел вырваться наружу из-за того, что Дэв «любимой» обозначил мой контакт.