Шрифт:
Закладка:
Синдо вышел на связь с другими пилотами патрульной эскадрильи.
- Видно что-нибудь?
В наушниках послышался хор одинаковых отрицательных ответов. Некоторые пилоты даже порывались снять с самолетов рации, для снижения веса. Синдо настрого запретил им это делать. Он был убежден, что надежная связь и несколько килограммов рации важнее пары дополнительных километров в час. Некоторые пытались возражать, но он стоял на своём.
Внезапно из воды вылетела струя воды и пара, разлетаясь вокруг. Синдо пришел в возбуждение. Это, что, подлодка всплывает? Через несколько секунд японский летчик рассмеялся. Никакая это не подлодка, это кит. Ему не было никакого дела до войны между Японией и США. Значение для него имел только криль. У людей же были иные мысли. Одна из таких усадила Сабуро Синдо за штурвал самолета и отправила далеко-далеко от родного дома.
Он слушал, как в эфире раздавались восторженные крики других пилотов, заметивших кита.
- Я даже подумал, спикировать и подстрелить его, - сказал кто-то.
- Нельзя попусту разбрасываться ценным мясом, если рядом нет траулера, - ответил ему другой.
Все рассмеялись. Синдо тоже слегка улыбнулся. Хорошо, когда подчиненные веселятся. Так они пристальнее следят за тем, что происходит вокруг. Здесь и сейчас, наверное, в этом не было особого смысла. Янки в тысячах километрах отсюда. Но бдительность терять нельзя.
На низкой скорости "Зеро" мог оставаться в воздухе ещё часа два. Синдо сотоварищи нарезали длинные спирали вокруг "Акаги" и сопровождавших его эсминцев. Появление кита стало самым интересным событием за всё время патруля. Синдо, конечно, не засыпал - он слишком профессионально относился к своим обязанностям, чтобы позволить себе подобное, - но и увлекательным этот вылет он бы точно не назвал.
Когда в небе появилась замена, он направил самолет к палубе авианосца. Во время посадки скучать уже не приходилось. Синдо вел себя как механизм, автоматически следуя указаниям сигнальщика на корме "Акаги". Человек на борту видел курс самолета намного лучше пилота. Синдо это прекрасно понимал, хотя признаться в подобном, даже самому себе, было непросто.
Когда сигнальщик опустил флажки, нос истребителя Синдо нырнул вниз. При посадке самолет подпрыгнул, отчего не сумел зацепиться за первый тормозной трос, но второго он не пропустил. "Зеро" дернулся и замер.
Синдо сдвинул "фонарь" кабины и вылез. Техники тут же взяли самолет под свою опеку, спешно отталкивая его с палубы, дабы он не мешал приземляться остальным. Синдо быстро покинул верхнюю палубу. Качка корабля была так же привычна для него, как дыхание.
Внутри его встречал коммандер Гэнда.
- Было что-нибудь необычное? - спросил он.
- Нет, господин. - Синдо помотал головой. - Самое интересное, что мы видели, это кита. Сначала мы решили, что это американская подлодка, но это оказался кит.
- Ясно. Фонтаны, которые они выбрасывают, могут поначалу смутить. Но американцы не строят подводные лодки с плавниками. - Коммандер усмехнулся.
Синдо позволил себе легкую улыбку. Плавники... Где Гэнда набрался этих глупостей? Улыбка долго не продержалась, Синдо вообще редко улыбался. Он сказал:
- Прошу прощения, господин, но такие патрули стоят нам слишком много топлива. Насколько вероятно, что мы сможем засечь противника?
Гэнда лишь пожал плечами.
- Не знаю, лейтенант. Вы, строго говоря, этого тоже знать не можете. Поэтому мы и здесь: выяснить, насколько вероятно, что американцы сунут свои длинные носы туда, где им больше не место. Мы многое узнаем, если встретим их... и многое узнаем, если не встретим.
- Да, господин, - ответил на это Синдо. Этот ответ показывал, что он никогда не посмеет спорить с непосредственным командиром. Своё мнение лучше держать при себе. Если Гэнде будет интересно, он сам попросит его высказать.
Но просить Гэнда не стал.
- Не забудьте написать рапорт. Приложим его к остальным и поглядим, какая вырисовывается картина.
- Есть, господин, - повторил Синдо и с идеальной точностью, как при недавней посадке отсалютовал коммандеру. Как и прежде, он подчинялся чужой воле, а не собственным желаниям. На это он лишь мысленно пожал плечами. Военная служба подразумевает подчинение чужой воле.
Солнце тонуло в водах Тихого океана. Джим Петерсон вытащил изо рта гвоздь и прибил доску к брусу. Конечно, он бы предпочел размозжить этим молотком голову какому-нибудь япошке. Но охранники стояли по другую сторону забора из колючей проволоки, огораживавшего лагерь военнопленных, который вырос неподалеку от Опаны - самой северной точки Оаху. Отсюда и до самой Аляски был только океан. Приглядевшись, Петерсон мог бы заметить набегавшие на берег волны.
Он вколотил ещё один гвоздь, чтобы доска держалась крепче. Нужно было убедиться, чтобы барак, в котором он будет жить, стоял крепко. Он должен быть уверен, что этот барак не будет протекать во время дождя. О том, чтобы в нём было тепло, Джим мог не переживать. Здесь не так, как на материке. И это хорошо, потому что япошки меньше всего думали о том, чтобы пленным было тепло.
Он прибил ещё одну доску, за ней ещё одну, и ещё. Он работал, пока япошка за колючей проволокой не протрубил в горн. Этот козел решил, что он как минимум Луи Армстронг, так как добавил в обычный сигнал отбоя немного диксиленда. Ну не бред ли: япошка, который обожает джаз? Петерсон много всякого безумия повидал, но это переходило все границы.
Военнопленные выстроились, чтобы вернуть инструмент. Охрана вела строгий учёт каждого выдаваемого утром молотка, каждой пилы, каждого долота, топора, отвёртки и плоскогубцев. Если при возврате баланс не сходился, начинались неприятности. Парня, который пытался припрятать в кармане долото, избили до полусмерти. Нужно быть конченным дебилом, чтобы пытаться вырваться с оружием, вроде этого, но этот юный Эйнштейн решил рискнуть. За свою тупость он расплатился сполна и до сих пор лежал в лазарете.
Петерсон без возражений вернул молоток. Не важно, какие фантазии роились в его голове, он всё равно ничего не сможет сделать против вооруженных
