Шрифт:
Закладка:
Поиски на море продолжались. Но «Джозефина» и «Лиллиан» были теперь не единственными судами, которые заинтересовались «Лейчестером».
Примерно в 200 милях от Бермудских островов мощный океанский буксир, принадлежащий голландской компании «Л. Смит энд компани», шел холостым ходом на запад, в порт Гамильтон, чтобы буксировать сломанное судно до Нью-Йорка. «Зварте Зее» — одно из большого флота мощных судов, которые Смит использовал для буксирования «мертвых» и не имеющих моторов кораблей — плавучих сухих доков, драг и больших барж — во все части океана. Контракты на буксировку были основой бизнеса Смита, но ни один из его буксиров никогда не имел дела со спасательными работами в глубоководных морях.
Все время после полудня капитан «Зварте Зее» разбирался в сообщениях, связанных с «Лейчестером». Он имел в своем распоряжении всю информацию, поступившую в компанию «Фаундейшен» из самых разных точек. Но у него не было информации, которой обменялись два буксира «Фаундейшен» между собой и с их базой в Галифаксе. За много лет до этого «Фаундейшен маритайм» разработала сложный код, чтобы пресечь попытки конкурирующих буксиров нажиться на их собственной информации, полученной частным образом. И при поисках «Лейчестера», как и в большинстве спасательных операций, все радиограммы передавались только кодом.
Полдня голландский капитан взвешивал все возможности, потом и он также пришел к выводу, что «Лейчестер», вероятнее всего, пошел ко дну.
«Зварте Зее» взял курс на Гамильтон.
«Джозефина» и «Лиллиан» продолжали свой путь в океанской пустыне, словно две черные гончие. К концу дня 18 сентября шторм начал слабеть и оба буксира снова набрали максимальную скорость. Весь день поисковые суда бороздили пустынные волны, пока даже команды буксиров, профессиональные оптимисты, не смогли больше скрывать свои сомнения.
Ранним вечером, когда Коули услышал, что помощи со стороны авиации не будет, он сделал вывод, что пришло время остановить поиски. В 20.00 он радировал в Галифакс:
«ВЕТЕР СЕВЕРО-СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫЙ 6 БАЛЛОВ. ВСЕ ЕЩЕ СИЛЬНАЯ ВОЛНА И ЗЫБЬ СОЗДАЮТ СИЛЬНУЮ БОРТОВУЮ И КИЛЕВУЮ КАЧКУ. „ДЖОЗЕФИНА“ И „ЛИЛЛИАН“ УЖЕ ОБСЛЕДОВАЛИ 9000 КВ. МИЛЬ БЕЗРЕЗУЛЬТАТНО. ПРОВЕДЕМ ЕЩЕ РАДАРНЫЕ ПОИСКИ ВЕЧЕРОМ В ЮЖНОМ НАПРАВЛЕНИИ, НО ЕСТЬ ОПАСЕНИЯ, ЧТО СУДНО ПОШЛО КО ДНУ ИЗ-ЗА СИЛЬНОГО ВОЛНЕНИЯ. ОПРОСИЛИ И ПОЛУЧИЛИ ОТВЕТ СО ВСЕХ СУДОВ, ВЕДУЩИХ НАБЛЮДЕНИЕ, НО НИЧЕГО НЕ НАЙДЕНО. СЧИТАЕМ ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОИСКОВ ТРАТОЙ ГОРЮЧЕГО. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОИСКОВ ЗАВТРА ОСТАВЛЯЕМ НА ВАШЕ УСМОТРЕНИЕ».
В этот вечер Коули ответа не получил. В Галифаксе позиция Фетерстона становилась все уязвимей, но он все еще отказывался принять решение об отзыве поисковых судов.
Темнота скрыла бушующие волны. Первый помощник капитана на «Джозефине», Велли Мялс, сменил у экрана локатора третьего помощника Фредди Сквайра. Далеко справа Велли увидел маленький сигнал, который мог принадлежать их напарнику «Лиллиан». В остальном экран был совершенно пуст, кроме сгустка маленьких вспышек-отражений гребней крупных волн, на нем не было ничего.
Время шло, и Мялс чувствовал напряжение в глазах. Он отвернулся от экрана, чтобы дать им отдохнуть минуту-другую и поболтать с Коули, который пришел на мостик. Вскоре он вернулся к своей скучной вахте над крышей машинного отделения.
Внезапно далеко на юге появился сигнал. Мялс несколько минут смотрел на него. Сигнал не гас, как это было с отражениями от волн.
— Капитан, — позвал он наконец. — Я что-то здесь нашел.
Коули тут же встал рядом. Мялс пристально вглядывался в даль, а Коули подкрутил настройку, изучая экран. Не поднимая головы, он отдал приказ рулевому:
— Двадцать градусов правее!
«Джозефина» начала поворачивать на новый курс, и вся команда насторожилась. Громадный буксир только что повернул на очередную линию поискового маршрута, и если он так поспешно менял курс, значит, на мостике что-то заметили.
Маленький зеленый блик на плоскости экрана заметно рос, возникая при каждом новом пробеге поискового радиолуча. Коули следил за ним с неослабевающим напряжением. Пять минут, десять, пятнадцать — и его плечи опустились.
— Это наверняка корабль, Велли. Но он идет по курсу. Это не «Лейчестер».
«Джозефина» вернулась на свой курс. Ночь тянулась бесконечно. В 7.20 утра «Лиллиан» вышла на связь по радиотелефону. И Кроу сказал то, на что не требовалось кода компании:
— Мы только что прошли через пленку разлитой нефти, плавающие обломки — планки, бочки и рваные спасательные жилеты. Я думаю, корабль затонул.
В 9.00 19 сентября эта информация легла на стол перед Фетерстоном. Челюсть этого мощного человека окаменела, он судорожно прикусил сигару. Потом нехотя, почти с физическим отвращением он поднял карандаш. Когда он принялся писать, то нажимал на него так, что грифель рвал бумагу его щегольского блокнота.
«„ФАУНДЕЙШЕН“, ГАЛИФАКС „ФАУНДЕЙШЕН ДЖОЗЕФИНЕ“. ЕСЛИ ПОТЕРПЕВШИЙ КОРАБЛЬ НЕ БУДЕТ УСТАНОВЛЕН ДО ПОЛУДНЯ, „ДЖОЗЕФИНЕ“ ПРОДОЛЖИТЬ ПУТЬ В НОРТ-СИДНИ, „ЛИЛЛИАН“ ПЛЫТЬ В ГАЛИФАКС. ФЕТЕР».
Три часа спустя «Джозефина» начала поворот. Когда ее нос устойчиво встал на курс, Коули устало вытянул руку и выключил радар. Поиски окончены.
Глава вторая
Пока «Лиллиан» стремилась в Галифакс, каждый член команды на «Лиллиан», суеверно скрестив пальцы, с опаской косился на дверь радиорубки — не придет ли новая радиограмма. «Джозефина», согласно указанию, которое команда выполняла со рвением, направлялась в Норт-Сидни. А вот внимание «Фаундейшен маритайм» привлек совсем другой корабль.
Это был пятитысячетонный греческий углевоз «Орион», идущий из Сидни в Ботвуд, на северо-восточном побережье Ньюфаундленда, с грузом битуминозного угля.
«Орион» — типичное судно своего класса судов, повсеместно пользующихся дурной славой. Со своей страстью к древностям греки в течение многих лет собирали под своим флагом самые старые, изношенные и незаконно приобретенные суда всех времен и народов. Когда судно, плававшее под разными флагами, наконец становилось столь ветхим и ненадежным, что было годно только на разборку, реальным был лишь один шанс, что появится какой-нибудь греческий капитан и купит его по дешевке. У капитана могли быть помощники — сыновья или зятья. Старый корабль мог стать неким семейным делом. Его каюты заполнят пухленькие миловидные жены и многочисленные дети. Собственно, так уже бывало. Каждый закуток на палубе перегораживался загонами для овец, коз, цыплят, иногда заводили даже коров — одну либо двух. Судно становилось добрым океанским бродягой, бороздящим воды морей и
