Возможно, песня закончится раньше, чем он сгорит до кучки костей и пепла.

Люк неспешно повёл её в танце, пары вокруг так же закачались, как лодки на воде. «Я буду бороться, детка…», — прозвучало из невидимых колонок. Символизм так и прёт. Он склонился к аккуратному уху, задев носом висок. Неосознанно. Или осознанно?

— Ты похожа на принцессу, — пробормотал, зацепив губами маленькую сережку.

Джекс вскинула голову, одна медная бровка скептически выгнулась.

— Да ну?

— На Джессику Рэббит, — Люк криво ухмыльнулся.

Только ради того, чтобы посмотреть, как она закатит глаза. И она закатила.

— Джессика Рэббит не была принцессой.

— Нет?

— Нет.

— А Джулия Робертс в «Красотке»?

Карие глаза резко сузились.

— Никогда еще твой пах не был так близко к моему колену, Люси, — Джекс замахнулась и всадила в его плечо острый кулак.

Да нет. Один раз всё-таки был.

Он хрипло рассмеялся. Отличный способ на секунду переключиться: не чувствовать аромат волос, не пялиться на обнаженные плечи и декольте платья... Насколько можно судить, веснушки у неё и там. Ч-ч-чёрт.

А Клаус Майне запел припев. «Если бы мы с самого начала прошли весь путь…»

Смех потух, Люк перехватил ее сжатую ладонь и прижал к своей груди.

— Но ты правда красивее всех в этом зале, — улыбка так и не слетела с лица.

Её щеки мягко порозовели. Джекс будто машинально разгладила складку на рубашке и забегала глазами в поисках кого-то в зале.

— Не обижай невесту. Она явно постаралась лучше меня. — Ну вот и ответ. — Она восхитительная, — Джекс снова заглянула ему в лицо. Намного серьезнее, чем за полминуты до того. — Я понимаю, почему ты на неё запал.

Засунуть бы свой длинный язык себе же в задницу. Она теперь никогда не забудет то идиотское признание.

— Боже, Джекс… — Люк тяжело вздохнул. — Она вышла замуж за классного, подходящего ей парня и уже давно мне не нужна. Мы так и будем говорить о том, что пройдено и забыто? — он снова пригнулся ниже к её уху и зарылся носом во «фруктовые» волосы.

— Можем вообще ни о чём не говорить, — пробурчала она и замолчала.

Но не отшатнулась и не отодвинулась.

Рядом в паре с тем самым братом Айды проплыла Тесса. Её многозначительный, понимающий взгляд проскользил по их сцепленным телам, а на губах появилась улыбка.

Припев закончился, гитарное соло тоже, начался второй куплет. «Детка, постарайся снова поверить в мою любовь…»

Люк глубоко втянул носом сладкий аромат, заполнил им лёгкие до отказа. Бордовая юбка продолжала качаться в такт, на каждом шагу задевая его бёдра. Кровь в венах уже раскалилась до температуры лавы. К этому легко привыкнуть. Если сегодня кто-то еще попробует позвать её танцевать, придётся затолкать ему в глотку бабочку до самого кадыка.

Может, не так уж ей и нужен гипотетический положительный экономист? Сраный рокер тоже может быть ничего… Хоть и потасканный. Со шлейфом брошенных девушек. Ни разу не пытавшийся попробовать что-то серьезное. Отличное сочетание качеств. Неудивительно, что она так и смотрит на него, как на соседского придурка — он и сам так смотрел бы на её месте. Но даже репутацию отбитого куска дерьма можно как-то замазать, ведь и убийцам дают амнистию.

А он даже не убийца. Всего-то мудак.

«Если бы мы с самого начала прошли весь путь, — начался очередной припев. — Я попытался бы изменить то, что убило нашу любовь…»

Люк машинально начал тихо подпевать в рыжие волосы и так же машинально пробежал пальцами по узкой спине вдоль позвоночника. Опомнился, только когда ощутил под подушечками лёгкую дрожь. Джекс едва слышно вздохнула.

— Как же красиво, — её тихий выдох опалил кожу шеи.

О да. Но вряд ли они сейчас об одном и том же.

— Поэтому Клаус Майне и стал мировой звездой, — Люк всё-таки выпрямился.

— Я не о нём.

В груди что-то рвано трепыхнулось. Он всмотрелся в карие глаза. В чём подвох?

— Брось, это даже не мой диапазон, — мотнул головой, смахивая чёлку с лица. — Я не вывожу его верхние ноты.

— Тебе и не нужно, ты умеешь вывозить нижние, — она снова усердно разгладила невидимую складку рубашки. — Никогда не понимала, как у людей получается так сочинять и петь. Это же что-то невозможное.

Ладно. Стоит признать, такие слова чешут эго получше брошенного на сцену женского белья. Люк коротко хмыкнул.

— Немного врождённой искры и очень много работы.

— Помню, как тебя выгнали из детского хора, — Джекс открыто заглянула ему в лицо. — За что?

— Я сам ушел.

— Почему? — она выгнула бровь.

Девчонки не задумываются о таких элементарных вещах.

— Когда сломался голос, это звучало так, будто маньяк забрался в детский сад, — Люк ухмыльнулся. — Теперь мы поговорим о моём пубертате?

— А ты хочешь поговорить о своём пубертате? — Джекс скорчила ехидную гримасу.

Язва. Он запрокинул голову и хохотнул.

— Отстойное было время, это всё, что я скажу, — улыбка осталась на лице. — Как нога? Может, взять на ручки?

— Ногу?

Язва версия два-ноль.

— И ногу, и остальные комплектующие.

Джекс скептически поморщилась.

— Гостям, конечно, понравится зрелище, но до стола я дойду сама.

Бесконечная песня всё-таки пошла к финалу. А веселье сразу улетучилось.

— Что, всё-таки болит? — Люк перестал улыбаться.

— Немного саднит.

Чувство вины затопило грудную клетку.

— Прости. Не нужно было тебя вытаскивать, — он закусил щёку и нахмурился.

Идиот. Ведь знал же, что не нужно. Но сраный внутренний собственник не дал постоять в стороне… Однако Джекс вдруг скользнула рукой по рубашке вверх, коснулась шеи и спрятанного в волосах шрама на затылке.

— Эй, ты чего? — она нахмурилась. — Это же праздник. На нём нужно было хоть раз потанцевать. Тем более в паре с тобой не так неловко, если бы нога подвернулась.

Это дерьмовое оправдание. Однако от её пальцев по шраму пошли будоражащие волны мурашек и вытеснили мерзкое чувство, вызванное собственным идиотизмом. Но приятный момент вдруг резко оборвался. За дверями зала послышался гул, перекрывающий музыку, они распахнулись, и все танцующие замерли. Джекс уронила руки и тоже обернулась. В зале появились два официанта, толкающие перед собой тележку с