– Я безумно любил жену, – прошептал он, поглаживая Джиа по волосам. – Но мы были слишком разными. Не просто из разных родов, но… разных видов. Нам нельзя было иметь детей… Однако Единый распорядился иначе. Чудом моей возлюбленной удалось зачать и выносить ребенка. Самих родов она не пережила. – Он перевел дыхание. – Мне было очень больно расставаться с ней. Но… я отпустил ее. Вынес урок из этой боли. Я выбрал жизнь. Продолжил жить из любви к миру. И, разумеется, из любви к дочери. Ты могла видеть ее на концерте. Рыжая девчушка…

Вспомнив девочку, Джиа слабо улыбнулась. Боль, на время затаившись, уже не пожирала наемницу. Но от ее когтей остались глубокие ноющие раны под ребрами.

– Ты переживешь эту боль. Потребуется время. Боль не уйдет, но затихнет, – продолжил Дэрей Сол, обнимая Джиа и, словно ребенка, укачивая ее на руках. – Поверь мне…

Наемница видела над собой лишь светло-рыжие пряди его волос и плоское серое небо. Она явственно ощущала, что все пространство вокруг них покрыто трупами. Люди, звери, птицы, насекомые, деревья, трава, земля – все было мертво. Остались лишь пустые покинутые оболочки. Лишь пепел, сохраняющий форму до первого дуновения ветра.

Серый снег падал с неба. Было очень холодно.

Джиа попыталась что-то сказать, но гортань и легкие скрутил спазм. У нее не вышло даже откашляться. Она чуть было не задохнулась.

– Да, – спокойно произнес мужчина, покачивая ее. От его голоса спазм слабел и отпускал. – Они мертвы. Все мертвы. Все мертво.

Джиа не могла ни застонать, ни заплакать, хотя от слов жреца ей и захотелось взвыть. Почему, зачем он так добр с ней? Это же она убила… все! А он – Верховный жрец, Его Святейшество, Солнце, что выжигает зло, Свет дня, что разгоняет ночные тени…

Он улыбнулся, словно прочитав ее мысли.

– Свет дня и тьма ночи, сила жизни и сила смерти не могут существовать друг без друга, – сказал он. – Ночью – все тьма, но свет огня, как и свет солнца – днем, дают теням новую силу. Ты сумеречная лиса и понимаешь это… Как думаешь, во что превратится жизнь, если не будет смерти? Не потеряет ли она вкус? – Он посмотрел на небо. – Ночью отдыхает тело, а в смерти – душа. Душа же, что не ведает отдыха, обречена на жизнь в бесконечной старости, в болезнях…

«Я не понимаю, ничего не понимаю…» – с горечью подумала Джиа.

– Знаешь историю про живую и мертвую воду? – спросил Дэрей Сол. – Было время, когда магия была доступна всем, и сами боги ходили по земле… Тебе ведь читали истории о первых эпохах в детстве?

«В детстве…» – наемница только сморщила лицо и отрицательно дернула головой.

– Не знаешь, – разочарованно вздохнул жрец, поглаживая ее по щеке. В его пальцах уже не было той звенящей и пугающей силы, а только нежность. – Тогда слушай. У силы витали множество проявлений. Она – это и живая вода, и мертвая. Живая вода излечивает все хвори и даже может вернуть к жизни. Но она убьет, если не испить прежде нее мертвой воды.

Девушка напрягла все свои силы, и на этот раз из ее покалеченного горла вырвался болезненный стон. Что произошло? Что она натворила?

– Этой ночью множество душ, хранящих в себе витали, было принесено в жертву. – Жрец устремил взор куда-то вдаль. – Но ты остановила ритуал, дав им напиться мертвой воды. Ты не позволила им пропасть. И отныне души этих людей вернутся в круговорот витали. Они познают новую жизнь. Излечится и это место. Со временем. Но сейчас я хочу, чтобы жила ты, Джиа. Джи-иа-а, – протяжно повторил Дэрей Сол, снова поймав ее взгляд. Его голубые глаза стали почти прозрачными, как будто наполнились светом. – На старом наречии «день», верно?

Джиа зашипела. Какое же нелепое прозвище она себе выбрала…

– Я не чую людей так же хорошо, как ты, Джиа, – продолжил жрец. – Но я чувствую, что ты еще не нашла себя. Ибо ты – не день. – Он помолчал. – Хотел бы я знать твое настоящее имя…

Девушка лишь всхлипнула. Она попыталась пошевелиться, сжала и разжала пальцы на руках и на ногах. На этот раз она ощутила свои конечности, однако гортань ей не подчинялась.

И вдруг Дэрей Сол склонился к самому ее лицу и поцеловал в губы. И сердце Джиа содрогнулось от нового приступа боли, но вырваться девушка никак не могла. Сначала не могла, а потом и не хотела, окутанная силой.

Чувство это не имело ничего общего со страстью, с тем, что Джиа испытывала, когда ее целовал Летодор. Жрец своим дыханием словно заставлял ее дышать. И с каждым вдохом, с каждым глотком ее сердце билось все увереннее, а боль в груди таяла.

Отчасти нечто похожее наемница ощущала, слушая музыку, высекаемую жрецом из огромного и неведомого ей инструмента. А сейчас, во всеобъемлющей тишине, Джиа слышала, как подобно этой мелодии бьется его сердце.

Наконец Дэрей Сол отпустил ее, и Джиа смогла самостоятельно сесть на колени. Она огляделась и совершенно не узнала местность. Вопреки ее ожиданиям, все вокруг покрывал лишь серый снег. Не было видно ни камней, ни деревьев, ни тел – только пустая заснеженная поляна в темном кольце далекого леса.

Затем она перевела взгляд на свои руки. Ее ладони покрывала темная пыль засохшей крови. Кровь. Пепел. Это ее рук дело. Но как? И как Верховный мог такое допустить? Это же его жрецы, почему он не почуял?

– Я могу исцелять, но не чуять болезнь, – печально проговорил он. – А ты чуяла, но не смогла рассказать мне всей правды. Это наша общая ошибка. Но ошибка – еще не вина. И выбор всегда остается за нами: жизнь или смерть?

«Черный единорог остался жив, – припомнила наемница. – На иссохших деревьях уже никогда не появится листва, но отныне здесь поселится надежда. – Она горько усмехнулась про себя. – Надежда на что?»

– Единорог? – повторил Дэрей Сол. При виде ее удивления его губы озарила робкая улыбка. – Прости, твои мысли – это единственная возможность услышать тебя сейчас… Во время поцелуя мы соприкоснулись душами, сплели наши витали. Это позволило протянуть между нами нить связи. И теперь мы можем читать мысли друг друга. Но это временное волшебство.

«А ты… – несмело подумала Джиа. – Ты здесь меня нашел? На этом самом месте?»

Жрец кивнул. Тогда наемница вытащила из рукава куртки кинжал. Солдаты забрали ее меч, но потайных карманов не прощупали или