Шрифт:
Закладка:
– Ты явно скучаешь по временам, когда проводил лекции в Академии, – съязвила я. – Уверена, многие из твоих адепток мечтали заполучить тебя в личные учителя. Вот только ты позабыл, что я ненавижу поучающий тон…
– Я так и знал, я боялся этого! – раздался за нашими спинами скрипучий, замогильный голос магистра Леопольда. – Вы забрались в эту дыру, чтобы по любому поводу выяснять отношения. О, я уже вижу во что превратится моя жизнь! Мне нигде не скрыться от этих ужасных разговоров, и я буду вынужден узнать все мельчайшие подробности вашего расставания – а ведь меня они ничуть не интересуют! Затем вы перестанете разговаривать друг с другом, но не успею я хоть немного отдохнуть от ваших склок, как тут же увижу, что вы милуетесь за каким-то кустом, забыв обо всем на свете! Омерзительно! Возмутительно!
"Черт подери, а ведь он прав!" – в ужасе поняла я. Не то чтобы это умозаключение являлось особенно глубоким – я и сама чувствовала, что происходящее с каждой минутой уводит меня все дальше от решения собственных проблем. Но, поддавшись навязанным Искеном правилам игры, я все сильнее запутывалась в этих легкомысленных ссорах с явственным оттенком игривости, упустив из виду, зачем мы, собственно, отправились к Козерогам. Магистр Леопольд, благодаря неимению такого неудобного качества как тактичность, подытожил все весьма точно. Даже в моей бедной голове, к тому времени порядком замороченной Искеном, прояснилось, и аспирант, судя по раздосадованному выражению лица, это сразу же понял.
– Всегда считал дуэли между магами весьма дурацким способом разрешения разногласий, – процедил он, с неприязнью глядя на магистра Леопольда. – Но если это единственный способ избавиться от этого несносного господина, то...
– Я отказываюсь от дуэли, – тут же отозвался Леопольд, попятившись. – Не приемлю насилия, особенно, если ему подвергают меня.
– От вызова уклоняются только бесчестные трусы, – бросил Искен, высокомерно сощурив глаза.
Я вздохнула. Вряд ли аспирант рассчитывал всерьез оскорбить магистра констатацией хорошо известного всем присутствующим факта, но свое недружелюбное отношение он обозначил весьма явно. Однако, что толку грозить кому-то за уже сказанные слова? Слова, услышанные тем, кому они предназначались?.. Для магистра Леопольда не составило бы труда извиниться три раза кряду – он никогда не придавал этому особого значения, разумно полагая, что грешно пренебрегать столь дешевым и простым способом выиграть время для бегства или же для новой гнусности. Но я уже успела посмотреть со стороны на происходящее и окончательно понять, что именно задумал Искен – а в том, что он рассчитывал именно на тот исход, что описал Леопольд, сомневаться не приходилось.
– Знаешь что, Искен, – сказала я. – Занимайся-ка своими развалинами сам, а я пока отправлюсь в деревню за провизией, затем сготовлю обед, ну а затем приберусь в твоем обиталище... Сдается мне, ты справишься намного быстрее, если я не буду путаться под ногами.
– Не вздумайте вернуться с мешком репы, – тут же подал голос магистр Леопольд, переставший пятиться. – Терпеть ее не могу. И постную похлебку я тоже есть не буду. И пустую кашу!..
– О, я знаю ваши вкусы лучше своих собственных, – ответила я, улыбнувшись магистру так, что тот поперхнулся. – Не стоит мной так вольготно распоряжаться, это будит во мне дурные воспоминания.
– Но... – на лице Искена читалось недовольство и желание отвоевать утраченные позиции немедленно.
– Дурные воспоминания, Искен, – повторила я с нажимом, куда многозначительнее и злее, после чего решительно направилась в сторону Козерогов, прихватив с собой сумку.
Далеко, впрочем, я отойти не успела. У ворот я столкнулась с дедом-козопасом, который с равнодушием переводил взгляд с меня на своих лохматых и шустрых коз, явно не делая между нами особого различия.
– Возвернулися, стало быть, – сказал он, обращаясь куда-то в пустоту.
– Э-э-э-э, наверное, – осторожно ответила я, заподозрив, что дед может вкладывать в свои слова какой угодно смысл, судя по его отстраненному виду, а уж мне ли было не знать к чему может привести недопонимание между людьми, стоящими у входа в заброшенный древний храм...
– День добрый тебе, пастух, – подоспевший к воротам Искен, видимо, уже общался с дедом ранее. – У тебя, никак шестое чувство имеется, раз ты так вовремя тут появился. Передай... как его там... Ионе Тиффу, что у него вновь появилась возможность подзаработать. Еды требуется нынче в три раза больше, но и платить я буду втрое щедрее.
– Не ведаю я, что то за шестое чуйство, – ответил дед-козопас, поджав губы – обращение Искена выглядело весьма неуважительным, но я хорошо знала, что другого от молодого чародея ожидать не приходилось. – Просто коз здесь пасу кажное утро с тех пор, как ваша светлость отбыть изволили.
– И зачем же это? – Искен нахмурился. – Мне казалось, что местные опасаются этих развалин.
– Опасаемся, а как же, – согласился дед. – Но куда боязнее нам будет, если здесь что-то переменится. А ежели где появляются маги, не в обиду вашей светлости, так обязательно чтой-то меняется и не к добру. Вот, сталбыть, я и примечаю, что здесь деется, надолго ли вы запропали али вернетесь вскорости...
– Не слишком ли ты распустил язык, козопас? – невозмутимым Искен оставался лишь с теми, кого считал хоть сколько-нибудь себе ровней, прочим же такой любезности он не оказывал. – Не твоего ума дело, что здесь происходит!
– Прощения просим, – дед торопливо поклонился, однако, по-видимому, даже вид чародейского гнева пугал его меньше, чем то, о чем в последнее время судили да рядили крестьяне, косясь на руины храма. – Но окажите уж нам великую милость, господин маг. Хоть словечком обмолвитесь – чегой вы тут делать собираетесь? Уж не решили ли многомудрые чародеи отворить ворота в Иные Края, как оно было в былые времена?
– Да как ты... – глаза Искена потемнели, а лицо побледнело, но закончить свою гневную отповедь он не успел, поскольку в разговор вмешалась я, посчитав, что молодой чародей наделен многими дарованиями – но только не умением находить общий язык с простыми людьми.
– Почтенный, господь с вами! – произнесла я, любезно улыбаясь. – На кой ляд нам открывать дорогу, коли мы ее с таким трудом затворили? Мы здесь исключительно за тем, чтобы не прохудилась защита та,
