и изучала его лицо. Каким умиротворенным он выглядел, морщинки на его бровях смягчились от удовлетворения. Те жесткие воинственные линии, которые делали его таким жёстким и неприкасаемым, казалось, исчезли, оставив гладкую, безупречную кожу, светившуюся в темноте. Его приоткрытые губы, такие приятные под поцелуями, хотя она и не пыталась их поцеловать сейчас.

Калла смотрела на него, пока приливы и отливы хороших и грустных эмоций разрывали её сердце.

Логан был жестоким. Жестоким, а иногда и бессердечным, но под всем этим скрывался нежный мужчина, под бдительным оком которого она чувствовала себя защищённой.

Защищенной от кошмаров прошлого и настоящего.

Лежа на его груди, она позволила биению его сердца заглушить свои искажённые мысли, пока все остальные звуки не ушли в небытие.

***

Спрятавшись за рощей кустов, Дрейвен наблюдал, как уродливый тролль, с которым он однажды столкнулся, ковылял обратно в особняк демонов.

Рядом с ним чудовищная тварь, которую Райк послал в качестве сопровождения, вздымалась в холодном воздухе, её туман падал на шею Дрейвена и поднимал его волосы. Его тело покрывал черный панцирь, а в кобурах висело самое устрашающее оружие, которое он когда-либо видел.

Дрейвен встал, но его утащило обратно в снег. Холодные чёрные глаза демона впились в него.

— Я… я зайду и выйду. Я верну её обратно.

От пыхтения ублюдка, осталась слюна на его лице, и прежде чем Дрейвен успел вытереть её, зверь швырнул его обратно на землю.

Встав на колени, Дрейвен быстро встал и стряхнул снег со штанов, собираясь с мыслями.

План был прост. Ворваться в особняк, найти Каллу и вылететь с ней обратно. Но не туда, где он сидел, как велел Райк, а туда, где их нельзя было бы найти.

В результате за Дрейвеном начнут охоту. Райк. Охотник.

Дрэйвен провёл кончиками пальцев по повязкам на горле.

Этот путь куда лучше, чем судьба, которая ожидала Каллу. Испачкана она или нет, она не заслужила того, что этот больной ублюдок Райк задумал для неё.

Дрейвен мельком увидел зловещую изогнутую кирку, свисавшую с пояса зверя и всё ещё несущую кровь его последней жертвы.

Не Каллы. Он спасёт её от этого.

Как показывал ему Райк, Дрейвен закрыл глаза и сосредоточился. Судя по всему, он мог перемещаться только в места, где бывал раньше. Вот как это дерьмо работало.

В его голове материализовалось богато украшенное фойе внутри особняка демонов: тона тёмного дерева, золотая отделка, нарисованные на стенах боги — каждая деталь в его сознании ясная и чёткая.

Жар обжёг его тело.

Его желудок затрепетал.

Он открыл глаза и увидел перед собой мраморную лестницу, ведущую вверх, туда, где он впервые увидел Каллу, когда в последний раз ворвался в особняк.

Когда он вздохнул, металлический штырь пронзил его шею.

— Попался, — в голосе прозвучал ледяной холод.

Дрейвен поднёс руки к горлу и нащупал холодную сталь, душившую его горло.

— Боевые перчатки, изготовленными из металла богов. Созданные специально для таких, как ты.

— Кто…

Медленный поворот показал ему того, кто его удерживал.

За ним стоял огромный самец с распростёртыми черными крыльями. Наклонив голову, он схватил Дрейвена за горло. Чёрные ремни перекрещивались на его обнаженной груди и поддерживали два серебряных кинжала. Он вытащил один из кобуры и провёл большим пальцем по лезвию. С тяжелым вздохом, от которого его выпуклая грудь выпятилась наружу, он ухмыльнулся.

— Человеческая плоть такая… завораживающая. Хлопок перед тем, как лезвие вошло в тело, и как собирались первые капли крови собрались в ране. Я мог бы смотреть на это часами. Снова и снова.

Дрейвен схватился за перчатки.

— Кто ты?

— Я бы сказал, что я твой худший кошмар, ублюдок.

Глава 31

Тела Каллы кто-то коснулся. Она вздрогнула и почувствовала, как руки крепко обхватили её, возвращая в расслабленное состояние.

Логан перевернулся и уткнулся лицом в изгиб её шеи.

Её сердце затрепетало, и она улыбнулась, прежде чем свернуться калачиком в его руках, скрестив свою ногу с его. Открыв глаза, она провела кончиком пальца по краям его лица, где его коротко подстриженные волосы росли рядом с гладкой кожей. Она оценивала его настроение, продолжая изучать его твёрдую, точёную челюсть, мягкие губы, идеальный изгиб греческого носа и глубокие складки нахмуренного лба.

— О чём ты думаешь? — спросила она.

— Обо всём. Ни о чём.

— Зик? — спросила она более мягким тоном.

— Я должен его найти.

— Найдёшь. — Она продолжала проводить пальцами по его коже.

Он немного отстранился, пока его глаза не встретились с её глазами.

— Мне нравится это.

— Что?

— Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал прикосновения.

— Ты не…? — Она покачала головой. — Боже, это не моё дело.

— Что?

— Бывал ли ты когда-нибудь влюблён?

Он покачал головой.

— Слово на букву «Л» и я — не ладим.

— Что ты имеешь в виду?

— Это значит, что я не верю в это слово.

Калла нахмурилась.

— В слово или в смысл, стоящий за ним?

— В нём нет никакого смысла.

— Итак, как бы ты назвал чувства, которые испытываешь к своим братьям?

— Нет человеческих слов, чтобы описать то, что я чувствую к своим братьям. Все ваши условности эфемерны.

— Есть ли для таких чувств демонический термин?

— Амек. Оно сильнее. Людям приходится ставить слово «безусловная» перед любовью, чтобы определить, какой она формы. Наша же без этих условностей. — Его челюсть затвердела, глаза сосредоточились, неукротимые, как у воина. — Абсолютная верность во всех отношениях.

Калла улыбнулась.

— Ты чувствуешь то же самое по отношению к своим братьям?

— Да.

— Мне всегда казалось странным, что все мои воспоминания стёрты, и тем не менее любовь к моему брату Джейкобу никуда не исчезла.