Воевода медленно вышел из закутка. В глазах его полыхала ярость, кулаки-булыжники были сжаты.

Сомов тем временем, не мешкая, подключился к системному блоку, выбрал интересующий его временной промежуток и скопировал запись на планшетку. И пока майор на террасе увещевал набычившегося воеводу, рассказывая тому, чем грозит неповиновение сотруднику госбезопасности, он быстро сменил точку локации, перенесясь из Южного Приладожья в центр Петербурга. Туда, где Большая и Средняя Невки обтекали с двух сторон Елагин остров. В тот день и час, когда маркер Насти замер возле въезда в элитный посёлок.

Ещё одна запись перекочевала на планшетку.

— Я обязательно доложу о ваших действиях своему и вашему руководству, — грозил с лавки воевода.

— Вы окажете нам услугу, — оскалился Каша. — Уверен, ваше руководство, как и наше, крайне заинтересовано в скорейшей поимке преступника. Чем мы тут занимаемся, по-вашему?

Сомов убрал планшетку и переключил Систему на «прямой эфир». Взгляд скользнул по иконкам, отображающим параметры настройки. Иконка «все маркеры включены» на рабочей панели горела как обычно. Но рядом с ней он заметил ещё одну кнопку-иконку, помеченную крохотной литерой «К». На обычной рабочей Системе, используемой в МГБ, ничего подобного не было.

— А что это у вас? — Сомов снова взялся за джойстик. — Я и не заметил сразу. Новая конфигурация какая-то?

Воевода вскочил с лавки и в два огромных шага оказался возле Сомова. Каша тут же вытащил пистолет и с громким лязгом передёрнул затвор. Но Михаил не обратил на этот угрожающий звук никакого внимания. Он навис над Сомовым и с отчаяньем в голосе зашептал:

— Господин капитан, я вас очень прошу, остановитесь! Данная версия ещё находится в разработке и является секретным объектом. Сверхсекретным! Я отвечаю за неё головой! Это правительственный заказ, который находится у нас на тестировании. Вы же знаете, чем занимается господин свет Стахнов?

— А ну назад! — взвизгнул Каша.

— Давайте успокоимся, — обернулся Сомов. — Господин майор… И ты, Михаил.

Каша, буравя страшным взглядом широкую спину воеводы, немного помедлил, но всё же убрал пистолет в кобуру.

— Мы тоже работаем на правительство, — Сомов старался говорить миролюбиво, чувствуя, что начохр усадьбы находится на грани срыва. — И тоже отвечаем головой. Чего ты кипятишься? Мы же на одной стороне. И проблема у нас общая — преступник, которого ты и твои ребята проморгали.

— У меня приказ, — уже гораздо спокойней сказал воевода.

— И у нас приказ, — примирительно развёл руками Сомов. — И я не вижу противоречий. Расслабься. Лучше расскажи, у вас тут что, дополнительный ГС-канал выведен?

— Да, — неохотно подтвердил воевода. — Выведен. И об этом никто не должен знать. Пока…

— Надо же! — Сомов плавно двинул джойстик и нажал на иконку. — А зачем он нужен?

Экран едва заметно моргнул, и на карте в самом углу усадебного комплекса образовалось розовое пятно. Сомов увеличил масштаб, приближая локацию, и на мониторе засветились четыре розовых снежинки-маркера. В обычной версии Системы, которой пользовались все службы МГБ, таких условных обозначений не было.

— Смотри-ка ты! — присвистнул Сомов. — Кирилл, глянь!

Майор протиснулся к монитору.

— Что?

— Вон в углу.

— Ух ты! Да ну!

— Ага.

— Это что же… обновление готовится? — Каша с детской непосредственностью мгновенно сменил гнев на милость и теперь с любопытством смотрел на воеводу.

— Да, — буркнул тот.

— А что ж это, новый класс планируется ввести? Я и не слышал ничего.

— Не знаю.

— А на кого вы маяки-то нацепили? — кивнул на экран Сомов. — Чего они в одну кучу сбились?

— На кроликов, — ответил Михаил. — У нас там загон. Выпускаем их иногда. Они носятся, как угорелые. Ну и мои бойцы их отлавливают, а оператор координирует охоту.

— Развлекаетесь? — цыкнул зубом Каша.

— Тренируемся, — сухо уточнил воевода.

* * *

Все свободные от дежурства охранники во главе с Михаилом выстроились вдоль дорожки, ведущей к вертолётной площадке.

Пристроившись рядом с майором чуть в стороне от строя стражников, Сомов не без интереса наблюдал за прибытием господина свет Стахнова. Он много слышал и читал о нём, но увидел этого легендарного человека вживую впервые.

Егор Петрович свет Стахнов в светло-бежевом «топтаном» льняном костюме шёл первым. Он был высок, выше всех остальных своих спутников. В его левой руке покачивался портфель из гладкой коричневой кожи. Умное лицо выражало строгую сосредоточенность, взгляд цепкий, властный.

За ним следовал человек в чёрном костюме-тройке и лакированных туфлях. Лицо неподвижное, мучнисто-бледное, длинные рыжеватые усы торчат под разными углами, делая его похожим на таракана-прусака, попавшего под распылитель дезинсектора. В руке мужчина сжимал платок, уголком которого то и дело промакивал покрасневшие глаза. Это был министр культуры Анатолий Геннадьевич свет Щерский, отец убитого парня.

Следом за господином свет Щерским на негнущихся ногах ковылял генерал Бурцев. Как всегда при полном параде. Лицо генерала горело нездоровой краснотой и казалось, что его вот-вот хватит удар.

— Ещё одного трупа нам не хватало, — едва слышно прокомментировал Каша, глядя на пунцовые щёки начальника. — И ведь тоже, если подумать, на счёт нашего невидимки можно будет записать.

За генералом плёлся Яша Рушницкий. По серым трясущимся при каждом шаге щекам криминалиста катились крупные капли пота. Открытым ртом он со свистом втягивал в себя воздух. Непонятно, что именно довело его до такого плачевного состояния — боязнь летать на вертолётах или столь высокочтимое окружение, в какое он вынужденно попал.

Процессия остановилась перед строем.

Свет Стахнов угрюмо оглядел замерших «смирно» гвардейцев, царапнул ледяным взглядом по Сомову и Каше и негромко спросил:

— Где?

Воевода шагнул из строя и выпятил богатырскую грудь.

— Ваша Светлость, — кивнул он Егору Петровичу. — Ваша Светлость, — кивнул он министру. — Господин генерал. Прошу следовать за мной.

Сомов и Каша собирались присоединиться к прибывшим, но Бурцев на ходу коротко приказал: «Останьтесь».

* * *

Полчаса спустя труп Евгения свет Щерского в оранжевом пластиковом саркофаге, который с видимым усилием несли четверо дюжих стахновцев, погрузили в вертолёт. Министр покинул имение вместе с телом сына. Бурцев с Егором Петровичем куда-то запропастились. Но зато появился взмокший Рушницкий. Печальные еврейские глаза криминалиста взывали к состраданию.