Шрифт:
Закладка:
- Так он все-таки маг?
- Измененный – это да. Но… может ли измененный быть магом? Не знаю. Стихийным точно нет… стихия оставляет свои отпечатки.
- Некромантом?
- Не слышал, но… вполне… или аналитиком, - Ярополк посмотрел на Бекшеева. И как-то неуютно стало, словно некромант прикидывал, нельзя ли взять и вскрыть Бекшеева. Прямо здесь и сейчас.
В научных так сказать целях.
- Честно говоря, не слышал… маги тяжело поддаются изменениям. Словно тело само против такого сочетания… даже те, кто искусственно даром наделен, они были физически стабильны. Но в теории… если взять мага и с детства… но да, дар нужен специфический. А главное, я не понимаю, зачем?
- Выясним, - сказала Зима.
Некромант кивнул и вернул кость.
- Что еще могу сказать? Ему около тридцати… тридцати пяти, возможно? У измененных некоторые процессы идут иначе… поэтому затруднительно сказать точнее. Был бы череп, можно было бы попробовать по зубам.
- Черепа не нашли, - сказала Зима. – Как он умер?
- Пока… сложно… хотя… голову ему отделили. - Ярополк вытряхнул то, что было в мешке и быстро отыскал нужную кость. – Да, определенно… на первый взгляд окрашивания нет, но тут нужно более… доскональное исследование… да… микроскоп… надеюсь, Валерия Ефимовна не станет возражать.
- Я с ней поговорю, - пообещал Бекшеев. – В любом случае, надо будет…
- Хотя… вот, - Ярополк поднял тонкую полоску ребра. – Видите след?
Бекшеев кивнул, хотя никаких следов как раз и не видел. Но нужно верить людям.
- Скорее всего от удара. И если посмотреть… да, его закололи. Причем били со спины… потом, позже, я скажу точнее. Время нужно.
Время.
Время всегда нужно и как-то так часто получается, что этого времени как раз и не хватает.
Бекшеев поднялся.
- Спасибо. За проклятье… то есть, за то, что рассказали про него… если вы не возражаете, я бы заглянул позже… узнать результаты. Когда можно будет?
- Завтра, - некромант посмотрел на Софью виновато. – К утру предварительные точно будут, но… тут нельзя наперед…
- Кофе, - решила Софья. – Тебе определенно нужно кофе. И ужин…
Сумерки.
И город пахнет влагой. Небо пусть ясное, но вкус грядущего дождя ощущается на губах. Он, этот дождь, еще не начавшись, пропах дымом городских печей, пылью и бензином. Скорая перемена погоды отозвалась ломотой в костях, причем сразу во всех.
- Бекшеев… тебе бы к целителю, - Зима тоже чуяла дождь. Её ноздри подрагивали, а глаза были прикрыты.
- Я схожу. Потом…
- Сейчас.
- Тут…
- Тут есть одна чудеснейшая женщина, которой, к слову, я обещала, что ты подпишешь расходные ордера. Заодно и про микроскоп договоритесь. Или что там…
- Зима, ты… тут будешь? – поинтересовался Тихоня. – Я бы тогда прогулялся…
- Не убий… - Зима подавила зевок. – И смотри, скоро дождь будет.
- Знаю… ненавижу дожди. Лес сразу мокрым становится. Все серое и хлюпает…
- Это да…
Разговор ни о чем. Но иногда и такие нужны. Самому Бекшееву вот нужно несколько минут покоя, чтобы просто постоять, дыша этим разреженным, разрисованным запахами воздухом.
- Бекшеев… - Зима заговорила, когда Тихоня ушел. – Я ведь не отстану. Я и так… сразу надо было взять тебя за шкирку…
Она вздохнула.
- Ты ж понимаешь?
- Понимаю. Но… время позднее. И этой вашей…
- Валерии Ефимовны?
- Вот. Её просто-напросто может уже не быть.
Но она была.
Нашлась на третьем этаже, в закутке, который больше подходил для хранения тряпья, чем для кабинета главврача.
- Отвратительно выглядите, - сказала она вместо приветствия. И поднялась. – Проходите. Садитесь.
И голос у нее был сухим, надтреснутым.
- Доброго вечера, - Зима огляделась. И Бекшеев с нею.
Так и есть закуток.
Стол в углу. Старый, поцарапанный. Стул. И еще пара – у стены. Шкаф совсем древний, с потерявшейся дверцей. И теперь всем видно нутро этого шкафа: полки, забитые бумагами.
- Прошу прощения… - Бекшеев с превеликим удовольствием сбежал бы. В конце концов, чувствует он себя куда как лучше, да и в целом не настолько плох. Но взгляд женщины завораживал.
- Потом попоросите. Я подготовила информацию. Насколько возможно. Архивы уцелели частично, но до войны проводилась массовая компания по вакцинации населения, сопряженная с параллельной переписью и созданием информационно-демографической карты. Проект Веселовского. Слышали?
- Доводилось. Хорошее начинание.
Только перечеркнутое войной, как и многие другие хорошие начинания. Но повезло. Несказанно. И опасаясь упустить это везение, Бекшеев сел. Стул под ним чуть скрипнул, но не развалился.
- Мебель старая, но… лучше менять оборудование, чем мебель.
От белого халата пахло сердечными каплями, валерианой и дезинфицирующим раствором. Руки у Валерии Ефимовны были столь же некрасивы, как она сама – с широкими ладонями и непомерно длинными паучьими пальцами. Да и кожа на них посерела и шелушилась.
- А что за проект? – Зима устроилась на втором стуле, у двери, за которой определенно будет приглядывать.
- Империя велика, и ни одна перепись населения не дает полной картины… - пальцы сжали голову Бекшеева. – Сидите смирно. Уж вас-то, надеюсь, не нужно убеждать, что я в мозги не заберусь?
- По-моему, - проворчал Бекшеев сугубо из чувства внутреннего противоречия, - как раз в них вы и собираетесь забраться…
- Но мысли не прочту.
- Никто, сколь знаю, на это не способен.
- Вот… а здесь почему-то считают… всегда поражает человеческое невежество. И ладно бы только оно, но эта вот болезненная любовь к невежеству, косность…
Сила была холодной.
И Бекшеев чувствовал её ясно и остро, как нечто чуждое, раздражающее.
- Расслабьтесь… вот, расскажите коллеге о проекте…
- Перепись… населения… сложна… и проводиться не так часто, а в периоды, когда не проводится… - теперь приходилось сосредотачиваться на том, что говоришь. Отвлекало. От силы. От женщины за спиной. От мыслей, что эта женщина способна убить куда проще и незатейливей, чем Охотник. А главное, никто ведь не поймет, что это убийство… а если подкупили и её?
Сердце застучало.
И успокоилось.
Паника. Никогда и никому не помогала. Просто… Бекшеев слишком многое знает о целителях, чтобы верить
