После долгого забвения оранжерея одичала, дверной проем зарос плетущимися растениями – такими крепкими, что их пришлось рубить топором. Каждый удар отдавался в стенах мучительным стоном, а когда люди прорвались сквозь густые ветви, на них обрушился целый рой пчел. Только Бильяну они не тронули. Безлюдь выбрал ее и позволил работать в своем хартруме, а когда пришло время расставаться, он признался, что привык к ее заботливым рукам. Она приняла его приглашение стать хранительницей огромного дома с оранжереей в сердцевине, взращенной на любви, надежде и молитвах.

– И что же? Та девушка в самом деле похоронена там? – спросила Илайн, дослушав. Ее глаза сделались почти круглыми, совсем потеряв схожесть с кошачьими.

– Какой вздор. – Бильяна сердито откинула за плечо седую косу, будто та ей чем-то помешала. – Моя оранжерея – это память о любви, а не склеп.

Илайн сразу поникла, утратив всякий интерес. Романтика ее не вдохновляла, скорее навевала скуку.

Время сказок прошло, и Бильяна вернулась к мирским делам.

– Прошу извинить, милые, нам пора отправляться на вечерние процедуры, – заявила она, и лицо Риза помрачнело, точно у ребенка, которого отправляют спать в разгар праздника. – Вы можете подождать здесь, не стесняйтесь. Мой безлюдь к вам удивительно благосклонен.

Илайн не возражала остаться, и по ее хитрому лицу с поджатыми губами было понятно, что она задумала прогуляться до оранжереи с хартрумом. Азарт исследователя и простое любопытство не позволили бы ей сидеть на месте.

Флори этого рвения разделить не могла. Едва Бильяна и Риз ушли, она осторожно сказала:

– Мне пора. Не хочу надолго оставлять сестру.

– Она не выглядит младенцем, чтобы приглядывать за ней каждую минуту.

– Знаю. Но меня пугает любая разлука с ней.

– Тебя пугает, – повторила Илайн и выразительно посмотрела на нее. Флори моргнула первая, не выдержав. – Ты опекаешь Офелию не ради нее, а ради собственного спокойствия.

– Может, и так, – Флори нервно дернула плечами, – но по-другому не умею.

– А ты попробуй, вам двоим станет легче.

Тема была исчерпана, последняя возможность что-то добавить растворилась в их молчании, и Флори пришлось рисовать новое поле для разговора.

– Мы так ничего и не сказали ему. – Линии ее слов аккуратные, тонкие. Не называя имен, обстоятельств и самой правды, которую они принесли с собой вместо гостинца. Риз до сих пор не знал, что первый из переправленных безлюдей разрушило наводнение.

– Иди, – кивнула Илайн. – Я сама поговорю с ним.

Флори не возражала, зная, чем все обернется: бледным лицом, стеклянным взглядом, гнетущим молчанием, но уже в другой степени отчаяния. Илайн справится, найдет нужные слова и поддержит, в то время как сама Флори неспособна совладать даже со своими чувствами, что уж говорить о чужих.

Шагая в темноту тоннеля, она старалась не думать, что впервые оказалась здесь одна. Обратный путь занял у нее считаные минуты, словно пространство сжалось пружиной, вобрав в себя витки запутанных ходов. Взбираясь по лестнице, Флори ожидала, что ее встретит строгий взгляд Дарта. Она приготовила оправдательную речь, поэтому даже расстроилась, когда обнаружила, что библиотека пуста. Зато безлюдь сразу заметил ее возвращение и затрещал стенами. Видимо, эффект успокаивающей микстуры ослабевал, и настроение дома проступало все явст- веннее.

Сквозь этот шум прорезывался другой, более глухой и далекий. Выйдя в коридор, Флори поняла, что звуки доносятся с улицы. Через стеклянную мастерскую она прошла во внутренний дворик, где собралась веселая компания: Офелия и Нил играли в мяч, смеясь над неугомонным Бо, что норовил им помешать; Дес и Флинн резались в карты, расположившись на траве, и только Дарт, сидящий на ступеньках, молчаливо наблюдал за ними. По его одежде – графитовому костюму стародавнего кроя – Флори узнала детектива. Выдох облегчения сорвался с ее губ. Благоразумие и сдержанность этой личности смягчали острые углы переменчивого нрава Дарта, и разговаривать с ним было намного проще, чем с капризным безделушником или, того хлеще, неотесанным грубияном.

Флори опустилась рядом.

– Где пропадала? – спросил Дарт.

– А ты?

– Мотался по безлюдям, – ответил он не задумываясь. – Теперь твоя очередь.

Флори призналась, что ходила навестить Риза и провела Илайн через тоннели, и с удовольствием пронаблюдала, как Дарт хмурится: брови поползли к переносице, взгляд отяжелел, а с губ исчез всякий намек на улыбку. Но как бы он ни старался изображать строгость, лицо его оставалось добрым и мягким.

– Это опасно, – сказал он, и его слова почти пропали за окликом Офелии, которой вздумалось вовлечь их в игру.

– Флори, лови!

Она едва успела выставить руки вперед, защищаясь. Дохнув в лицо пылью, мяч отскочил от ее ладоней и покатился по земле, пока его не нагнал Бо. Офелия захохотала, умиляясь ловкости пса, и даже не поняла, что всерьез напугала Флори.

– А по-моему, у вас тут намного опаснее, – попыталась отшутиться она. Возможно, ее выдал дрожащий голос, судорожный вздох или напуганный взгляд, но Дарт понял, что на самом деле она почувствовала, и внезапный бросок мяча здесь ни при чем.

– Может, прогуляемся по окрестностям? – предложил Дарт. – Там, где потише.

Флори все еще злилась из-за минувшего разговора и не хотела так легко соглашаться, поэтому нашла предлог. Она собиралась сходить домой за одеждой для себя и Офелии, до сих пор щеголявшей в школьной форме. Сама Флори вернулась в Пьер-э-Металь с полупустым чемоданом: брюки и шляпу отдала Фран для маскировки, платьями откупилась от заезжих певиц, а порванную и испачканную в чужой крови одежду бросила на улице Марбра. Объяснять все это Флори не стала и непринужденно сказала, что ей нужно проверить дом и взять несколько вещей. Впрочем, сгодился бы любой предлог. Дарт поддержал бы и его, чтобы поскорее куда-нибудь исчезнуть вместе с ней.

Они ускользнули, оставив игроков в мяч и карты, точно два настоящих зануды, которым не было дела до пустых развлечений.

Покупая дом в районе под названием Цветочный грот, Флори была так очарована изящными балконами и уютным убранством комнат, что не проверила чердак. Его она обнаружила после переезда, во время масштабной уборки. За дымоходом пряталась узкая винтовая лестница из кованого металла. Кажется, бывшие хозяева дома забыли о ней, а потому оставили чердак нетронутым. Старый матрас, пыльный гобелен, свернутый в рулон, коробки с книгами, целый комод с мелким хламом внутри и двумя парами резиновых сапог наверху, а под самым потолком – подвешенные на веревках плетеные корзины, забитые сухими травами и ягодами.

Флори