Шрифт:
Закладка:
Его кадык снова дергается.
– Последний шанс, Зи, – умоляю я, мой голос срывается.
Он прекрасно понимает, что я имею в виду.
Я знаю, что ты все еще там.
Но ты должен вернуться.
Вернись, пока не потерял меня.
В ответ… он ничего не говорит.
Абсолютно ничего.
Для меня это сигнал остановиться и сократить потери.
– Как пожелаешь, – я проглатываю свою гордость.
Я начинаю отстраняться, убирая руки с его шеи.
Но он не дает мне этого сделать.
Я задыхаюсь, когда Ксав рывком притягивает меня обратно к своей груди и почти яростно прижимается губами к моим. Его рот агрессивный, мстительный, но я целую его в ответ, как будто это все, на что я способна. В том, как он поглощает меня, нет ни извинений, ни сдержанности. Только кипящая смесь боли, страсти и негодования.
Он просовывает свой язык мне в рот с диким, раздраженным стоном, который глубоко отдается в моих костях, и я начинаю понимать…
Он злится не на меня.
Он злится на себя.
Мы цепляемся за одежду друг друга, его потребность во мне выпирает между нами. Я разочарована в себе. Разочарована тем, что мне понадобился всего один достойный жест с его стороны, чтобы приползти к нему. Я разочарована тем, что сильно люблю этого засранца, но не могу отказаться от любви.
Любить Ксавье Закари Эмери – это пожизненный приговор…
И я признаю себя виновной.
– Боже, я скучал по тебе, – он бормочет между поцелуями, отбросив притворство. – Я так чертовски скучал по тебе, Ви.
Наконец маска, которую он носил всю неделю, трескается, осколки летят во все стороны, но слезы жгут мне глаза. Подтверждение, что весь его образ «плохого парня» был ложью, приносит столько же облегчения, сколько и разрушения. Мне приходится использовать каждую каплю силы в своем теле, чтобы оторваться от него.
– Тогда почему ты разбил мне сердце? – задыхаюсь я.
Как и всегда, он вздрагивает при виде моих заплаканных глаз, а затем глубоко вздыхает, прижимаясь своим лбом к моему.
– Потому что я должен был.
Сказав это, он снова овладевает моим ртом, и я подаюсь вперед, хватаясь за его рубашку. Я растворяюсь в еще одном горячем поцелуе. Гнев кипит во мне, и я проклинаю невыносимую тоску моего тела по нему. Я ненавижу, что каждая клеточка моего существа нуждается в его губах больше, чем в объяснении.
– Это не ответ, – настаиваю я, не прекращая поцелуй.
– Это единственный ответ, который я могу дать тебе, – он прикусывает мою нижнюю губу.
Его ответ глубоко ранит меня, но я целую его снова.
И снова.
И снова.
Остановись, Ви.
Твою мать, остановись.
– Нет, – я отталкиваю его от себя и отступаю. – Я это не принимаю. Ты не имеешь права топтать мое сердце и даже не сказать почему. К черту это. К черту тебя.
Моя грудь быстро поднимается и опускается.
Как и у Ксавье.
Он осмеливается сделать шаг вперед, но я отхожу еще дальше.
– Скажи, – почти кричу я. – Или потеряешь меня.
Он крепко сжимает губы, в его глазах светится душераздирающая печаль. Как будто он хочет мне сказать.
Но не может.
– Ладно, – я вытираю щеки и отворачиваюсь.
Чем ближе я подхожу к двери, тем быстрее расширяется пустота у меня в животе.
Пожалуйста, не отпускай меня.
Не теряй меня.
Я хватаюсь за ручку и начинаю поворачивать…
– Подожди! – выкрикивает Ксавье в последнюю секунду.
Я оборачиваюсь, боль пульсирует во мне как барабанный бой.
– Назови мне хоть одну вескую причину, почему я должна это сделать, – умоляю я.
Сейчас я из последних сил держусь за него… за нас.
Тогда он говорит это.
– Потому что я люблю тебя.
С этими словами мои стены рушатся.
Я слышала его слова, но не могу осознать их.
– Ты… что?
– Ты слышала меня, – он приближается ко мне. – Я люблю тебя. Я люблю тебя с тех самых пор, когда бросил твоих кукол в барбекю и столкнул тебя с лесенки, только чтобы поцеловать. – Он делает паузу, в его голосе звучит боль. – Я чертовски люблю тебя, Ви… И я плачу за это.
Его речь превращает в пыль то, что осталось от моей брони. Слезы текут по моему лицу, горло невыносимо болит.
– Но ты… ты сказал, что ненавидишь меня.
– Я не это имел в виду! – кричит он. – Ни на одну гребаную секунду. Я думал, ты поймешь. Я думал…
– Прости, существует другой способ интерпретации «я ненавижу тебя», о котором я не знаю? – огрызаюсь я.
– Помнишь, что я сказал тебе на вечере розыгрышей от выпускников?
Его вопрос обжигает мою голову воспоминаниями. Мы вместе застряли в химической лаборатории в три часа ночи. Я сказала, что ненавижу его, а Ксав заявил, будто девушки говорят «я ненавижу тебя» только тем парням, которые им нравятся.
«– И что? Я ненавижу тебя значит «я люблю тебя», так, что ли?
– Именно так, да.
– Получается, согласно твоей теории, я только что сказала, что люблю тебя?
– Верно. Видишь ли, с этого момента, когда бы ты ни сказала «я ненавижу тебя», это будет означать обратное».
Черт возьми.
Конечно.
Как я могла это упустить?
– Это все равно не объясняет, почему ты это сделал, – обвиняю я.
– Я не знал, что, черт возьми, сделать еще, Ви, я… Бри следила за каждым моим шагом. Это был единственный способ, чтобы передать тебе сообщение.
– Бри? – я выгибаю бровь. – Какое, черт возьми, она имеет ко всему этому отношение?
Осознание затягивает меня в воронку ужаса.
Я задыхаюсь.
– Боже мой… она…
– Администратор группы в Facebook?[22] Да, – Ксав кивает.
Эта новость потрясает меня до глубины души.
– Она же опубликовала признания. Эта стерва уже некоторое время следит за нами, – добавляет Ксавье.
– Итак, ты говоришь, что Бри заставила тебя делать все это дерьмо? Отвергнуть меня? Обращаться со мной, как будто я ничего не значу? – выплевываю я.
Чувство вины искажает его черты.
– Мне чертовски жаль, Ви.
Это звучит так хорошо и просто из его уст.
Было бы очень удобно свалить вину на его сумасшедшую бывшую чирлидершу, но он потерял мое доверие. И ему понадобится гораздо больше, чем красивые голубые глаза и неудачные извинения, чтобы вернуть его.
Я вздрагиваю.
– Я хочу верить тебе, Ксав, хочу, но…
– Но ты не веришь, – он фокусируется на кафельном полу.
Мгновение тишины.
Он резко
