— Привет.

— Я пришла проверить, жива ли ты.

Её брови хмурятся, когда она изучает моё выражение лица.

— Ты выглядишь…

— Счастливой?

— Я собиралась сказать — решительной.

Она наклоняет голову, словно под новым углом ей удастся разглядеть мои намерения.

— Собираешься сделать что-то хорошее или плохое?

— Когда это я делала что-то плохое?

— На прошлой неделе. Когда солгала, сказав, что Лоркан посчитал хорошей идеей выйти за пределы дома, чтобы обмануть Эпонину.

— Прошла уже неделя?

— Tà, Фэллон. Я думала, что ты умереть, и попрощаться в прошлый раз со всеми моими друзьями.

Её лицо, покрытое чёрным макияжем, совершенно белое, а глаза сверкают, и я вскоре понимаю, что в них стоят слёзы.

Меня накрывает волной стыда и чувством вины из-за того, какому стрессу я подвергла эту чудесную милую женщину.

— О, Ифа.

Я беру её руку и крепко сжимаю.

— Прости, что солгала. Я не хотела причинить тебе боль.

— Ha fios.

— Я знаю, что ты знаешь, Ифа, и я знаю, что извинения ничего не исправят, но я надеюсь, что ты сможешь меня простить.

Она испускает глубокий вздох и сжимает мои пальцы в ответ.

— Я не злиться на тебя. Я злиться на себя. Я знала, что Катриона хотеть причинить тебе вред, но я не сделала, что должна была.

Я опускаю руку.

— И что бы ты могла сделать?

— Заставить её покинуть дом Антони. Заставить её говорить.

— То, что ты этого не сделала, вероятно, спасло мне жизнь.

— Как так?

— Даргенто нашел бы другой способ меня убить. Катриона, может быть, и была ему должна, но она оказалась достаточно сильной, чтобы отсрочить оплату своего долга. И она оказалась достаточно смелой, чтобы надеть парик, который должен был украшать мою голову.

Моё сердце издаёт глухой стук.

— Она пожертвовала собой, чтобы меня спасти.

— Ей следовало убить Даргенто, вместо того чтобы жертвовать собой. Так делают только трусы.

Я запрокидываю голову.

— Эта женщина умерла из-за меня. Ради меня. Она не была трусихой.

Ифа поджимает губы. Она явно не разделяет моего мнения, но ей хватает такта не спорить со мной об этом.

— Я собиралась найти Фибуса.

Я смотрю в коридор у неё за спиной.

— Не знаешь, где он может быть?

Она смотрит на окна моей комнаты и быстро темнеющее небо.

— В этот час ты, наверное, найдёшь его в Купальнях.

Я хмурюсь.

— И откуда ты знаешь расписание купальных часов Фибуса?

— Купальни — это общественные горячие бассейны. Ты не слышать о них?

— Нет.

— Я собиралась пойти к себе в комнату. Она по пути. Я покажу тебе.

Пока мы идём с ней бок о бок, Ифа ведёт себя нехарактерно молчаливо, но и я тоже. Мы обе вспоминаем о том времени, что провели в землях фейри. В какой-то момент она кивает на арку, которая настолько широкая, что в неё мог бы влететь ворон. Вероятно, такой и была задумка архитектора, который построил это королевство в облаках.

— Иди по лестнице вниз и найдёшь Купальни.

Когда она идёт прочь, я кричу:

— Когда наш следующий урок?

— Тебе всё ещё нужны уроки?

— Конечно.

— Завтра?

— Звучит прекрасно.

И хотя я немного подавлена, я приподнимаю губы в улыбке, которая остаётся на моём лице до тех пор, пока Ифа не заходит за угол.

Когда она уходит, я приподнимаю подол платья и начинаю спускаться по лестнице. У меня уходит почти пять минут на то, чтобы дойти до грота, заполненного паром, болтовней и большим количеством голых тел.

Это смущает и одновременно завораживает. Конечно же, большинство воронов находятся по пояс в воде, но многие отдыхают вокруг резервуаров — голышом.

Интересно, Лоркан тоже проводит здесь время?

Я осматриваю бассейны в поисках высокого блондина с заострёнными ушами. Фибуса должно быть несложно найти из-за светлой гривы, но здесь темно и бассейнов очень много, а ещё их разделяет множество каменных образований.

Уровень шума неожиданно падает, и я понимаю, почему. Сотни глаз обращаются на меня. Я делаю маленький шажок назад, решив подождать Фибуса там, где люди будут одеты, но затем я замечаю его и перестаю пятиться, так как вижу, каким взглядом он на меня смотрит…

Этот взгляд разбивает мне сердце.

ГЛАВА 48

Прекрасное лицо Фибуса охвачено гневом, скорбью и разочарованием. И все эти чувства он испытывает из-за меня. Я ожидала их все, но они всё равно меня потрясают.

Я прохожу сквозь пар к тому месту, где он стоит у стены с полотенцем на шее.

— Ты вернулась, — говорит он, и его тон такой равнодушный, что мне хочется расплакаться.

— Прости меня, Фибус, я была напугана.

Он переплетает руки на голой груди.

— И ты решила отправить меня назад без моего согласия?

— Здесь для тебя более безопасно.

— Это было не твоё решение, Фэллон. Не. Твоё. Решение.

— Я знаю.

Я откидываю волосы, но из-за влажности они прилипают к моим щекам.

— И я чувствую себя отвратительно.

— Если бы ты чувствовала себя отвратительно, ты бы вернулась раньше и извинилась бы.

— Я пыталась найти Мириам.

Он поворачивается.

— Мне неинтересны твои отговорки.

Я пытаюсь развернуть его и не попасть под струи воды, вырывающиеся из стены.

— Фибус, пожалуйста, прости меня.

— А зачем мне это делать?

— Потому что я твой старинный друг.

— У меня множество старинных друзей. Некоторым даже больше ста лет.

— Я имела в виду, что мы давно дружим…

— Я знаю, что ты имела в виду. Но мне это неинтересно. Возвращайся к своим старым друзьям, которых ты не отправила на вершину этой горы.

— Фибс.

— Не надо меня так называть.

Он поднимает голову, закрывает глаза, и вода начинает стекать по его закрытым векам и напряжённой челюсти.

Мой пульс ускоряется. Я заслуживаю его гнева, но я не даю ему разгореться ещё сильнее. Говорят, что действия важнее слов, поэтому я захожу ему за спину и обнимаю его, прижавшись щекой между лопаток.

Я надеюсь, что мои объятия помогут мне достучаться до него.

— Я люблю тебя и буду всегда называть сокращенным именем.

Он не сбрасывает с себя мои руки. Я решаю, что это хороший знак.

— Пожалуйста, позволь своему доброму сердцу простить твою любимую деву.

— Деву? — фыркает он. — Ты почти проститутка.

Я щипаю его за сосок.

— Мне нравится, когда меня щипают за соски, так что зря стараешься.

Я морщу нос и начинаю смеяться, но затем останавливаюсь и просто продолжаю его обнимать.

— Я люблю тебя, Фибс. Я так сильно тебя люблю.

Вздох приподнимает его крепкую грудь, а затем