4. Потребность не чувствовать ненависть. У аналитика настолько заблокирована способность переживать индуцированные негативные чувства, что он не может помочь пациенту выпускать свою ярость и освобождать себя от нарциссических защит.

К. Ламберт (2020) описывает состояние аналитика, испытывающего контрсопротивление.

1. Испытывает гнев, фрустрацию и чувство мести.

2. С трудом подбирает слова для интерпретации.

3. Опасается, что интерпретация втянет в опасную зону.

Интерпретация кажется ему преждевременной по ряду причин:

а) интерпретация усилит сопротивление и причинит вред пациенту;

б) пациент еще не готов воспринять интерпретацию;

в) пациент будет презирать аналитика за непрофессионализм и отсутствие эмпатии;

г) аналитик будет выглядеть менее интеллигентным, чем пациент.

Автор делит контрсопротивление на пять групп.

1. Сопротивление, не являющееся невротическим, включает в себя настороженность по отношению к чужаку и опасение не справиться с трудным случаем.

2. Невротическое контрсопротивление, связанное с неосознаваемыми проявлениями незрелых личностных защит.

3. Реактивное контрсопротивление, проявляющееся в виде эмоциональных реакций аналитика на упорное сопротивление пациента.

4. Комплементарное контрсопротивление возникает, когда аналитик идентифицируется с интроектами пациента, которые оказывают сопротивление анализу.

5. Гармоническое контрсопротивление возникает, когда аналитик понимает причину поведения пациента, оправдывающую сопротивление, и может объяснить его к обоюдному облегчению.

М. Литтл (2005) описывает различные формы контрсопротивления как результата бессознательного отождествления психолога с Суперэго и Ид пациента в его стремлении оставаться зависимым от аналитика. В частности, аналитик может препятствовать образованию новых взаимоотношений пациента, являющихся доказательством его личностного роста. Пациент послушно подчиняется, однако его сопротивление усиливается, а терапевтический процесс затягивается.

Нередко пациент и аналитик существуют в разном времени. Пациент погружается в прошлое, переживая его здесь и сейчас, а аналитик лишь вспоминает свою похожую историю. Или наоборот, пациент сухо рассказывает о травмирующей ситуации, а аналитика затапливают нахлынувшие воспоминания о похожей личной истории. При этом он как бы отбирает у пациента его чувства, откладывая появление эмоционально насыщенного мате– риала.

Р. Лэнгс (2003, с. 126) анализирует возможную реакцию терапевта на попытку пациента нарушить сеттинг. Пациент просит отменить следующую сессию из-за визита к стоматологу. Он говорит, что его мать боялась отказывать ему, поэтому он много пьет. Терапевт может посчитать причину отмены сессии уважительной, чтобы избежать враждебной реакции пациента на отказ, как это делала мать пациента. Симптом разряжается через отыгрывание действием.

Адекватной была бы следующая реакция терапевта. «Вы попросили меня изменить время нашей встречи на следующей неделе. Обратите внимание, что дальше вы стали говорить о вашей матери и ее слишком сильном попустительстве и о том, как это повлияло на то, что вы слишком много пьете. Таким образом, вы как будто показываете мне, что если я уступлю вашей просьбе, то стану для вас сверхснисходительным и это будет похоже на деструктивное поведение вашей матери по отношению к вам в детстве.

Вы пытаетесь косвенно дать мне понять, что такой ответ – изменить время – внес бы свой вклад в ваше злоупотребление алкоголем. Кроме того, если бы я изменил время, вы бы считали, что я боюсь вас обидеть – даже при том, что изменить время было бы вполне уместно. Фактически своими словами, что вашей матери не стоило вас так портить, вы сами дали нам обоим ответ на свою просьбу. Вы считаете, что я не должен портить вас, изменяя время, – в противном случае я буду потакать вам и вас портить, как это раньше делала ваша мать, и поощрять ваше злоупотребление алкоголем».

Психиатрия – единственный бизнес, в котором клиент всегда не прав.

Американское изречение

Приведенное вмешательство терапевта содержит два компонента: 1) соблюдение сеттинга, 2) интерпретацию бессознательного значения просьбы и последствий уступчивости терапевта. Тем самым терапевт показал, что тестирует реальность, восприимчив к бессознательной коммуникации и не боится иметь дело с истоками психопатологии пациента. На него можно положиться в удерживании личностных границ.

Мой стиль

Ежедневная работа с пациентом позволяет развивать интенсивные реакции переноса, которые могут привести к исследованию детских травм. Однако ежедневные сессии в наших условиях возможны лишь в стационаре. В амбулаторной практике можно рассчитывать лишь на три сессии в неделю. Да и в стационаре неминуем перерыв на выходные, во время которых пациент оказывается один на один с болезненными переживаниями и сопротивлением терапии. Поэтому я предпочитаю воздерживаться от неуместного упоминания об инфантильных конфликтах и сосредоточиваюсь больше на настоящем, чем на прошлом.

Я всегда учитываю перенос и при необходимости прорабатываю его. Например, клиентка высказывает опасение, что не справится с уходом за маленьким ребенком без няни, которая на время уехала. А на прошлой сессии я предупредил клиентку об отъезде в отпуск. Нет ли тут связи? Если она обнаружится, мы сможем проработать страх покинутости в рамках невроза переноса, в режиме «здесь, сейчас, с нами».

Другая клиентка сомневается в искренности брачных заверений любовника. Ранее она говорила о корыстолюбии врачей. Я спрашиваю, как она оценивает мою работу по критерию «цена – качество». Или клиентка делится улучшением отношений с матерью, которой она стала больше доверять. Со мной клиентка последнее время тоже все откровеннее. Я спрашиваю, не стала ли она испытывать больше доверия и ко мне.

К интерпретации реакции переноса я приступаю в тот момент, когда ее аффективная насыщенность становится ведущей в переживаниях клиента. Прежде всего я помогаю клиенту осознать эту реакцию, если он ее не осознает. Для этого бывает достаточно молча подождать, пока она достигнет такой интенсивности, чтобы стать заметной опытному клиенту. Можно помочь ему соответствующим предположением: «Мне кажется, вы чувствуете сейчас ко мне…».

Когда клиент пытается скрыть свои чувства за отвлекающим монологом, я дожидаюсь его завершения и спрашиваю, не остались ли невысказанными еще какие-то чувства или реакции по отношению ко мне. Если клиент пытается сдерживать свои чувства, я обращаю его внимание на это: «У меня создалось впечатление, что вы боретесь сейчас с каким-то чувством ко мне». При этом я стараюсь выяснить, какие чувства и реакции вызваны мною, а какие – моим сходством с кем-то.

Клиенты с пограничной и нарциссической личностной организацией демонстрируют не перенос, а отыгрывание в переносе, которое является и стилем взаимоотношений со мной, и стилем защиты от базовой тревоги и депрессии. Клиент ничего не вспоминает, но повторяет, «отыгрывает» вытесненные переживания в переносе. Перенос может отыгрываться за рамками терапии. Рассердившись на меня, клиент срывается в разговоре с начальником. Не сумев соблазнить меня, клиентка начинает роман с человеком, чем-то похожим на меня. Предвидеть подобные реакции можно по тому, что клиент