— Ох, не верю я тебе!

— Это правильно. Верить нужно только в том случае, когда есть нотариально заверенные документы. Иначе — никак. К примеру, с партитурой и либретто «Собора Парижской Богоматери» коротышке можно будет ознакомиться только после стопроцентной оплаты контракта.

— Ты всерьёз готов написать этот мюзикл?

— Написал же я «Призрака Оперы». Кстати, ты видела его?

— О да! Это восхитительное представление!!! Я специально летала в Новосибирск, чтобы послушать.

— Летала из Парижа в Новосибирск? Ты не шутишь?

— Такими вещами не шутят. В Новосибирске я купила техническую запись спектакля и показала в Париже. Между прочим, директор Опера Гарнье* заявил, что пристрелит тебя из дуэльного пистолета, при первой же встрече.

— За что?

— Он считает, что ты не имел права переносить место действия из Парижа в Петербург. Но он простит тебя, если ты разрешишь гастроли спектакля в его театре.

— Да ради бога! Выступить в Опера Гарнье — великая честь. Лично я о такой возможности даже не мечтал. Так и передай.

— Передам. Завтра утром и передам. А теперь скажи, «Собор Парижской Богоматери» у тебя уже написан?

Мольбы во взгляде Кати намного больше, чем я могу перенести.

— В общих чертах.

— Спой! Хотя бы маленький кусочек!

— Ты читала этот роман?

— Конечно же!

— Помнишь, на сердце Эсмеральды претендуют трое: горбун, священник и офицер. Вот тебе ария Феба:

Сон,

Светлый счастья сон мой, Эсмеральда.

Стон,

Грешной страсти стон мой, Эсмеральда.

Он

Сорвался с губ и покатился камнем вниз,

Разбилось сердце белокурой Флер-де-Лис.

Святая Дева, ты не в силах мне помочь.

Любви запретной не дано мне превозмочь.

Стой,

Не покидай меня безумная мечта,

В раба мужчину превращает красота.

И после смерти мне не обрести покой,

Я душу дьяволу продам за ночь с тобой.[99]

— Волшебно!

— Я напишу музыку, и скелет либретто, а ты, если есть желание, берись за текст.

— А можно?

— Не можно, а нужно. Ноты и наброски либретто я пришлю.

Прощаемся мы в скверике, напротив гостиницы.

— Юра, наверное, ты устал, может, зайдёшь ко мне в гости?

— Не могу, извини.

— Юра, мы завтра встретимся?

Я не против встречи, мне приятно общество этой женщины, но чуйка говорит, что охота уже объявлена, флажки выставлены, охотники расставлены по номерам, и вот-вот раздастся сигнал загонщикам гнать меня под выстрел. Правду говорить нельзя, придётся врать, ничего тут не поделаешь.

— Не знаю. Я всё-таки приехал по делам. Очень может быть, что я завтра умотаю в Астрахань.

— Но ты сообщишь мне, когда уедешь, чтобы я пришла проводить? А ещё лучше, поедем вместе.

— Постараюсь сообщить. Только понимаешь, Катя, это мои друзья собираются ехать, а я вместе с ними, поскольку у них машина. Мы давно собирались съездить в дельту Волги в Астраханской области. Всё завязано на моём приятеле, которого должны отпустить с работы, а в какой день это произойдёт — неизвестно.

— Понимаю. — поникла Катя — Меня с собой вы не возьмёте.

— Катюша, это чисто мужская компания. Рыбалка, купание, две двухместные палатки на шесть человек. И возможность расслабиться, выкушать водочки, поговорить о своём, мужском, не опасаясь травмировать нежный женский слух обсценной лексикой.

— А после поездки ты мне позвонишь?

— Позвоню. Если буду в Москве. Если буду в Караганде, Одессе, Москве, Новосибирске или Минске, тоже позвоню. Я ещё не решил, где остановлюсь.

— Но ты позвонишь, где бы ни был. Слово?

— Слово.

Катя бежит через дорогу к гостинице, а я разворачиваюсь, и топаю в свою сторону. Ноги гудят зверски. Сегодня я с раннего утра пешкодралом, впрочем, скоро вытянусь на кровати и спать. Спать!!! Будильник я отключу, и буду дрыхнуть до обеда. Нет! До ужина!

Что поспать не удастся, я понял, переступив порог гостиницы. Дежурная за стойкой так и сказала:

— Юрочка, там у тебя в номере товарищ из КГБ, у него срочное дело, поэтому мы его впустили.

— Из КГБ? Весь такой в форме и при оружии?

— Ну, какая форма и оружие! — смеётся дежурная, и я вспомнил её имя: Светлана Анатольевна — Товарищ предъявил удостоверение. Всё чин по чину.

— Спасибо, Светлана Анатольевна. Пойду, узнаю, что нужно товарищу. Хотя, наверное, всё же схожу в душ. Очень уж я грязный сегодня.

В номере, вольготно развалившись в кресле, сидит высокий, жилистый мужчина лет сорока или чуть младше. Взгляд волчий, улыбка не лучше. Впрочем, секунду спустя взгляд становится тёплым, а выражение лица необыкновенно человечным.

— Здравствуйте, дяденька! — с порога врубаю я тумблер дурака.

— Здравствуй, Юра! — лучится волк — Я капитан Квятковский, прибыл от имени и по поручению Сергея Ивановича Огольцова. Он просит тебя приехать к нему.

Пароля нет, фамилия польская. Дело тухлое, даже принюхиваться не надо.

— Надо так надо. Только я сегодня весь день на ногах, пропотел, носки вонючие. Я сейчас только в душе ополоснусь, поменяю бельё, носки и мы поедем. Вы же на машине?

Беру небольшую спортивную сумку, где сложены носки, трусы и майки. Кроме них, в сумке килограмм алма-атинских конфет, предназначенных для подарков, а в жёсткой рамке, создающей каркас сумки, спрятаны деньги. Большего мне не взять, все вещи остаются врагу, да и хрен с ними, с вещами! Будем живы, будут и вещи.

— Хорошо, Юра. Только ты постарайся поскорее, хорошо?

— Не беспокойтесь, я быстро. А что случилось с Сергеем Ивановичем?

— Заболел. Какие-то проблемы с сердцем.

Перед ответом пауза. Практически незаметная, но всё же.

— Ага! Вы подождите, товарищ капитан, я недолго!

Душевая комната находится направо, в конце коридора. Сама душевая оборудована пятью кабинками и двумя раздевалками. В правой раздевалке имеется узкое и высокое окно, выходящее на неширокий карниз.

Мне чертовски повезло, что удалось поселиться именно в этой гостинице: это не гладкое строение эпохи хрущёвской борьбы с архитектурными излишествами. Наоборот! Здание принадлежит к славному стилю конструктивизма, дающего не только усладу глазам, но и надёжную опору рукам и ногам всяким доморощенным скалолазам вроде меня. Вылезаю из окна, и насколько возможно плотно закрываю створку. Может, не сразу сообразят, что я удрал через него. Сумку за спину, жопку в горсть, страх задавить, вниз не смотреть! Три шага по карнизу, крепко держась за длинный кирпичный выступ, а вот и пожарная лестница. По лестнице мухой взлетаю на крышу и, стараясь не грохотать по железной кровле, мчусь к дальнему концу здания, где такая же пожарная лестница даёт мне возможность спуститься во