Шрифт:
Закладка:
1103
П. Д. СОЛОМЕИНУ
Сентябрь, 1933, Москва.
Книжку Вашу, т. Соломеин, я прочитал. Плохая книжка; написана — неумело, поверхностно, непродуманно. Я не виню Вас за это. Вам было сказано: «Пиши!» Вот Вы и написали. Возможно, что, если б у Вас было время хорошо обдумать и прочувствовать материал, — Вы написали бы гораздо лучше. Но времени у Вас было еще меньше, чем литературного уменья — знания литературной техники. В результате: испорчен весьма ценный и оригинальный материал.
Героический поступок пионера Павла Морозова, будучи рассказан более умело и с тою силой, которая обнаружена Морозовым, — получил бы очень широкое социально-воспитательное значение в глазах пионеров. Многие из них, наверное, поняли бы, что если «кровный» родственник является врагом народа, так он уже не родственник, а просто — враг и нет больше никаких причин щадить его. Ваша книжка написана так, что не позволит ни детям, ни взрослым понять глубочайшее значение и социальную новизну факта, рассказанного Вами. Читатель, прочитав ее, скажет: ну, это выдумано, и — плохо выдумано!
Материал — оригинальный и новый, умный — испорчен. Это все равно, как если б Вы из куска золота сделали крючок на дверь курятника или построили бы курятник из кедра, который идет на обжимки карандашей. Люди, которые заставили Вас испортить ценный материал, конечно, виноваты более, чем Вы.
1104
Е. Д. СТАСОВОЙ
15 октября 1933, Москва.
Дорогая Елена Дмитриевна!
Горячо поздравляю Вас!
Не часто встречались мы, но после каждой встречи с Вами у меня являлось все более яркое и глубокое впечатление: какой непоколебимый в силе своей революционер, какой крепкий, прекрасный человек эта Елена Стасова! Как проницательно чувствуете Вы врага, как прямолинейно, большевистски резко умеете говорить с ним и о нем!
Я запоздал сказать Вам это, но — запоздал не по своей вине: не знал я, что Вы празднуете тридцатипятилетний юбилей революционной работы Вашей.
Крепко жму руку.
15. X. 1933 г.
1105
П. Ф. ЮДИНУ
Октябрь, до 23, 1933, Москва.
Дорогой Юдин!
Мне кажется, что в «Литгазете» следует ввести небольшой постоянный отдел, озаглавив его хотя бы так: «Голоса нашей жизни».
В отделе этом следует публиковать всевозможные заявления, пожелания и требования, предъявляемые к литературе и литераторам со стороны рабочих единиц и коллективов.
Надеюсь, цель таких публикаций ясна. Для примера сообщаю две телеграммы.
Привет.
1106
А. Н. БАХУ
13 ноября 1933, Тессели.
Глубокоуважаемый
Алексей Николаевич —
мне кажется, что статья профессора Павлинова имеет весьма серьезное значение.
Лишних знаний — нет; в разной степени — все знания необходимы людям, тем из них, которые хотят «изменять мир» сообразно и соразмерно росту разума и воли. Чем умнее голова — тем умней должен быть глаз и умнее руки. Проф. Павлинов стремится [сделать] глаза — проницательней, руки — искусней. Очень почтенная, актуальная задача.
Примите сердечный мой привет.
13. XI. 33.
Тессели.
1107
Г. Н. ГРЕБНЕВУ
1933.
Григорию Н. Гребневу.
Материал у Вас — отличный, высокой социально-политической ценности. Он — сам по себе — так хорош, что не требует никаких словесных украшений, а Вы разукрасили его и этим понизили его ценность, затемнили его яркость пылью слов. Все эти Петронии, Картуши, Сократы, «мементо мори»[4] и прочее, чем Вы хотели придать мягкость фактам, — все это коленкор на бархате. Материал Ваш требует простого языка, строгой и точной фразы. Примите мой дружеский совет: прочитайте томика два маленьких рассказов Чехова и Мопассана, посмотрите, как они умели «показать товар лицом», не украшая его фольгой и мишурой, а только оттеняя его внутреннюю добротность. Вы обладаете уменьем писать, но оно у Вас — не развито, — «в зачаточном состоянии». Вам следует учиться словесному мастерству — технике литературного дела. Ваш материал достоин того, чтоб над ним серьезно поработать. Если Вам трудно живется, не хватает денег, — возьмите у меня, сядьте куда-нибудь в тихий угол и — работайте. Стоит!
Обратите внимание на следующее: в большинстве очерков Ваших Допр вызывает впечатление учреждения санитарно приличного, а в рассказах о Чернеге вдруг являются вши, грязь и т. д.
Затем: Вы пишете о «медузах в спирте» — нужно, чтоб читатель знал: речь идет не о животных из кишечнополостных, а о мифической медузе Горгоне. Вы вообще напрасно щеголяете медузами и Петрониями, — прекрасно можно обойтись без них.
Я очень советую Вам отнестись серьезно к себе самому да и к материалу, из коего можно сделать отличную книгу. А чтоб ясно было Вам, почему и как именно она должна быть «отлична», — вспомните «Мертвый дом» Достоевского и «В мире отверженных» — Мельшина.
Всего лучшего.
1934
1108
Н. Я. МАРРУ
12 января 1934, Москва.
Глубокоуважаемый Николай Яковлевич —
А. Г. Пригожин сообщил мне о Вашем положительном отношении к задаче создать «Историю женщины». Я крайне обрадован этим Вашим отношением, крепко пожимаю Вашу руку и уверен, что с Вашей помощью дело, начинаемое ГАИМКой, будет хорошо сделано.
Еще более радует меня намерение руководимого Вами учреждения приняться за работу создания общей истории культуры, т. е. — истории возникновения и развития той энергии, которая, создавая сокровища культуры материальной и опираясь на них, поставила трудовое человечество пред лицом тех открытий науки, изобретений техники и отражений действительности в искусстве, которыми труженики мира нашего должны коллективно обладать, как это диктует им исторический процесс.
Историю развития этой энергии никто еще не пробовал рассказать, изобразить так, как она этого требует. Вполне естественно, что такую работу начинают в стране, где рост этой силы принимает характер массового явления и где она понимается как самое мощное выявление органической материи, воспламененной в человеке процессами его трудовой деятельности. Мне кажется, что в работе по истории культуры следует сделать то, чего никто еще не пытался сделать, а именно: особенно резко расчленить две тенденции исторического процесса, гениально вскрытые Марксом.
Я имею в виду рабовладельческую,
