Это классическое утверждение иудаизма – оно звучит по-разному, но свойственно разным традициям – о том, что Бог призвал Авраама и его семью ради того, чтобы исправить в мире то, что в нем испортилось. Павел не говорит, как думают некоторые комментаторы: «Ты узколобый фанатик, воображающий, что ты лучше прочих». Он говорит: «Ты веришь, что Бог вас призвал – призвал Израиль как целое – стать светом миру». И Павел подтверждает, что это так и есть. Тот «иудей», с которым он говорит, совершенно прав. Об этом, в конце концов, говорит и Писание. Таково призвание Израиля.

Но есть проблема, о которой задолго до этого говорили сами Писания Израиля. Пророки повторяли снова и снова: Израиль не выполнил своего предназначения должным образом, потому что сам испортился. Это не новое обвинение. Павел так говорит не потому, что нашел основу для этой мысли в своей новой вере в Иисуса. Он не «отвергает иудаизм» из-за того, что нашел что-то иное, нечто «лучшее». (Когда Павел вспоминает о своем прошлом в иудаизме, когда он не верил в Иисуса как Мессию, он не занимается тем, что мы сегодня называем «сравнительным религиоведением», когда одну «систему» сравнивают с другой, отмечая преимущества и недостатки каждой. Его более широкую позицию можно назвать мессианской эсхатологией: если Иисус есть Мессия Израиля, значит, теперь Бог Израилев собирает свой народ вокруг Иисуса – так и в других мессианских движениях I века верные иудеи собирались вокруг центральной для них фигуры. Но не это основа 2:21–24. Тут он просто повторяет предостережения Писания.) Как утверждают многие иудеи наших дней, сам Израиль имел древнюю и почтенную традицию критики изнутри, которая есть и в Писании, и Павел просто ее продолжает. Все это есть в покаянных молитвах в книгах Ездры 9, Неемии 9 и Даниила 9. «Проклятие» Второзакония обрело свою силу: Израиль отправился в изгнание. В 2:24 Павел цитирует Исаию 52:5, что также перекликается с Книгой Иезекииля 36:20: «Ибо имя Божие из-за вас в поношении между язычниками». Прочие народы должны были бы смотреть на Израиль и прославлять Бога Израилева. Вместо этого они, глядя на Израиль, оскорбляют его имя. Призвание обернулось неудачей.

Затем Павел делает критику еще острее, предположив на миг (2:25–29), что Бог может включить язычников в свою семью, сделав их такими людьми, которые соблюдают Закон. Сейчас для нас неважно, что он под этим подразумевает. Но это подчеркивает тот вопрос, который уже был поставлен в тексте 2:17–24: если таков был Божий замысел, то где его осуществление? Если Бог призвал Израиль и поручил ему быть светом для народов, что стало с реализацией этого плана? Если Бог установил завет с Авраамом ради того, чтобы исправить весь мир, но народ завета оказался не на высоте, что намерен делать Бог? Быть может, он откажется от завета, забудет об Израиле и осуществит задуманное иным способом?

«Нормальные» толкователи Послания – что отражает традиционный взгляд Церкви, – отвечая на этот вопрос, говорят: «Да, именно так! Бог припарковал испорченную машину на обочине и прошел остаток пути пешком. Он оставил ненужный завет с Израилем, а вместо этого вмешался лично, в Иисусе». Так понимают сегодня благую весть многие христиане, в том числе те, что идут «Римской дорогой». Как мы уже говорили, это довольно простая схема: мы согрешили, Бог послал Иисуса умереть за нас, мы спасены. Израиля тут нет. Но стоит вам отказаться от Израиля, и упрощенная история с легкостью приведет вас к нееврейскому мышлению, о чем мы уже много говорили: к платоническому представлению о конечной цели («небеса»), моралистическому представлению о призвании человека («хорошее поведение») и откровенно языческому представлению о спасении (смерть невинного удовлетворяет ярость разгневанного божества).

И такая нееврейская история иногда с легкостью становится историей антиеврейской. Такая опасность существовала и во дни Павла. Именно затем он написал Римлянам 9–11, но не во всем добился успеха, о чем говорит тот факт, что во II веке в Риме был популярен антиеврейский учитель Маркион. Тут же я просто хочу сказать вот что: если мы думаем, что Павел забыл о призвании Израиля, заменив его чем-то еще, мы никогда не сможем понять непростые мысли Римлянам 3.

При обычном толковании, если говорить богословским языком, «воплощение» пришло на смену «избранию». И эту ошибку несложно совершить еще и потому, что сам Павел верит в воплощение, которое занимает важнейшее место во всей его аргументации. Но для него воплощенный Сын есть также Мессия Израиля. Воплощение не отменяет избрания, оно возводит избрание к кульминационному моменту. Живой Бог приходит в мир в лице представителя Израиля, чтобы совершить для Израиля и для мира то, что те сами не могли совершить, чтобы стать местом встречи Творца с созданными им людьми. Это поразительное слияние ролей стоит в самом центре богословия Павла – как тут, так и в других местах. Но не будем спешить. При обычном прочтении Послания к Римлянам – куда входят и некоторые версии «договора дел» – толкователи предполагают, что, по мнению Павла, Бог действительно отбросил завет с Израилем и осуществил спасение иным путем. Но Павел прямо говорит об этом, и его слова явно противоречат обычному толкованию. Нет, говорит он, Бог не отказался от завета: «Бог да будет истинен, всякий же человек лжец» (3:4). Или, подробнее:

[Иудеям] вверены слова Божии. Ибо что же? Если некоторые из них неверны были своему призванию, неверность их упразднит ли верность Божию? Отнюдь нет (3:2б–4а).

Бог не отказался от своего замысла дать свет миру через Израиль. Более того, «верность» Бога этому замыслу (в отличие от альтернативных планов) – это и есть точный смысл выражения «праведность Божия», как о том ясно говорится в 3:5. В буквальном переводе начало стиха звучит так: «Но если наша неправедность устанавливает праведность Божию…». Это задает тон всему. Так Павел подходит к заключению первого большого раздела Послания к Римлянам (1:18–3:20), определив ряд проблем, которые нужно разрешить. Если Бог являет свою «праведность», необходимо прямо поговорить об этих проблемах.

Во-первых, за этим стоят темы идолопоклонства, несправедливости и «греха» в старом добром смысле слова. Это очевидно. Эти вещи никуда не делись. Их не заменили, как думают некоторые, слова о завете, о призвании Израиля. Но при том нам не надо забывать, что проблема «греха» не сводится к нарушению нравственного закона, но это идолопоклонство, из-за