возница в черной касаке с длинными откидными рукавами и с белым платком, торжественно завязанным вокруг левой руки, щелкнул кнутом, взвизгнул, и лошади рванули постромки. В их гривы и челки были вплетены цветные ленты, стлавшиеся по ветру, гремели колокольчики на сбруе, стучали копыта по кочковатой дороге.

Лошади несли подводу все быстрее и быстрее, вот промелькнула окраина деревушки, стремительно надвинулась опушка леса, замелькали деревья, и… вдруг смолк стук копыт, перестала раскачиваться и вздрагивать на ухабах подвода. Только ветер свистел в ушах, только гикал и щелкал кнутом возница, и лошади, свернув с дороги, мчались через гущу деревьев, каким-то чудом огибая стволы.

Побледневший падре Бенито вцепился обеими руками в борт, перегнулся, посмотрел вниз и… потерял дыхание от ужаса. Колеса не вращались, от быстро несущейся земли их отделяло несколько брасов. Подвода мчалась по воздуху, пролетая над речками, огибая холмы, минуя пустоши. Возница знай себе гикал по-разбойничьи, полоскались ленты над взмыленными, мокрыми спинами лошадей, и падре Бенито с беспощадной ясностью понял, что попался. Не зря, ох не зря предупреждал его святой отец!

«Надо слушать духовных наставников, – подумал он. – Слушать и соображать, а иначе – вот результат: не думал, не гадал, а угодил чертям в лапы. И что теперь делать? Из запоздалого раскаяния собреропу не сошьешь! Нужно как-то выпутываться».

– Куда мы едем? – крикнул он в спину вознице.

Тот обернулся, ощерил в веселой усмешке желтые зубы и ответил на удивление дружелюбным тоном:

– Не волнуйся, скоро будем на месте.

И действительно: спустя несколько минут подвода снова загромыхала по ухабам горной дороги.

– Спустились, – с облегчением вздохнул падре. Вскоре кручи образовали проход, и лошади выбежали на большую поляну, с четырех сторон окруженную сплошной стеной векового леса.

Посреди поляны стоял большой дом, похожий на те, в которых живут богатые идальго. Телега остановилась перед высоким крыльцом с резными перилами. Из дома вышел сутуловатый мужчина средних лет, с выдающейся нижней челюстью и круглым животом, одетый во все черное. Шляпа капирот на нем была черная, и боэмио, плащ с серебряной пряжкой на плече, черным, черные панталоны были аккуратно заправлены в голенища черных сапог.

– Падре, – то ли спросил, то ли отметил он, глядя на гостя.

– Да, падре, – ответил тот.

– Заходи в дом.

В горнице на разобранной кровати сидела молодая женщина с младенцем на руках.

– Осмотри моего сына, – приказал мужчина. – Выясни, можно ли провести с ним таинство крещения.

Потом бросил острый взгляд на женщину и усмехнулся.

– Поговорите, поговорите, а я пойду делами займусь.

Он вышел, женщина передала падре ребенка и тут же залилась горькими слезами.

– Почему ты плачешь, дочь моя? – спросил падре Бенито. – Радоваться нужно, а не плакать!

Женщина при ближайшем рассмотрении оказалась совсем молоденькой, лет семнадцати-восемнадцати.

– Как же не плакать, – запричитала она. – Два года назад меня похитили черти, притащили на эту гору, заставили готовить, стирать, убирать. Сколько раз я пыталась сбежать, да ничего не получается! Лишь до леса доберусь, голова начинает кружиться, а сердце колотится так, точно еще миг – и вырвется из груди. Возвращаюсь после каждой попытки еле живая, а они только посмеиваются.

Потом приглянулась я главному черту, Билару, и он стал жить со мной как муж с женой. Бесенка вот прижила от него, – роженица посмотрела на младенца с плохо скрытым раздражением.

– Уж как он обрадовался, а я, чтоб досадить ему, потребовала крещение сделать. Думала, Билар ругаться станет, взбесится, а он взял и вас сюда притащил. Еще один грех на мою душу!

– Почему ты называешь это грехом, дочка? – удивился падре Бенито.

– Да потому, что не выбраться вам отсюда. Навсегда тут застрянете, как я.

– Тебе это не снится, дочка? Билар твой совсем на черта не похож!

– Да не мой он! – вскричала женщина, отирая слезы. – Пусть черти его заберут, если он мой.

«Ты, наверное, частенько такое повторяла, – подумал падре. – А слова человеческие не пустой звук. Вот и накликала на свою голову нечистую силу».

– Одно вас спасти может, – продолжала роженица. – Если ни к какой еде тут не прикоснетесь. Не ешьте, не пейте, даже губы не смачивайте! Тогда заклятие бесовское внутрь не проникнет, и вы сумеете уйти.

– Спасибо тебе, дочка!

Падре Бенито развернул малыша и внимательно осмотрел.

– Не знаю, чертенок ты ли нет, – пробормотал он себе под нос, – но внешне у тебя все устроено точно так же, как у нормальных детей.

Он аккуратно запеленал младенца и передал матери.

– Когда крещение, дочка?

– Завтра.

– Что же, подождем до завтра. У меня с собой книжечка Псалмов. Хочешь почитать?

– Нет-нет, – женщина вздрогнула всем телом.

Падре Бенито достал Псалмы и принялся за чтение. Он произносил святые слова шепотом, но они произвели на женщину устрашающее воздействие – подхватив ребенка, она стремглав выбежала из комнаты.

Всю ночь падре не сомкнул глаз. На поляне перед домом полыхали четыре огромных костра, и было светло, словно днем. Беспрестанно и неумолчно раздавался скрип колес. Подводы подъезжали одна за другой, сотни людей, прибывших на завтрашнее празднество, обнимали хозяина, целовались с ним и заходили в дом.

– Как может такое относительно небольшое здание вместить столько народу? – поначалу недоумевал падре, наблюдавший за приемом гостей через окно горницы. А потом сообразил – это ведь не люди, а черти, и место они занимают совсем по-другому. Сообразил и испугался. Он и представить себе не мог, что в святой Каталонии водится такое количество чертей!

А гости все прибывали и прибывали. К рассвету их собралось несколько тысяч. С первыми лучами солнца черти высыпали на поляну и принялись готовить на кострах завтрак. Жарили мясо, картошку, яичницу, на огромных сковородах скворчали гусиные ножки с луком, вино разогревали ведрами и тут же выпивали, жадно глотая дымящуюся ароматную жидкость.

Дверь распахнулась, и на пороге возник хозяин. В одной руке он держал тарелку с аппетитной горкой свежеподжаренного мяса, пересыпанного белыми кусочками лука, а в другой – большую кружку с вином.

– Проснулись, досточтимый падре Бенито? – вежливо осведомился бес. – Я понимаю, что в таком шуме и гаме вам вряд ли удалось выспаться, но Дева Мария воздаст вам за труды.

– Почему вы так считаете? – не веря своим ушам, спросил падре. Такие речи из уст предводителя чертей звучали более чем странно.

– Вы ведь приехали с благой целью, – пояснил Билар, опуская на стол тарелку и кружку. – Можете думать обо мне что заблагорассудится, но мой сын, рожденный от благочестивой католички, самый настоящий католик. А сие означает, что его нужно ввести в лоно церкви, это и есть благая, освященная Богом цель.