Понимаю, что у Волкова нет выхода, и он поможет мне, скорбя о потере своего полковника, но меня такой расклад не устраивает. Я не хочу, чтобы Эльдар умер. Не хочу, чтобы кто-то вообще умирал.

Задумываюсь и вспоминаю о деньгах, которые я обналичила перед побегом в торговом центре на случай крупных покупок или откупов. Смотрю на время, подмечая, что уже через двадцать минут должен прибыть частный самолет… Вспоминаю о имеющейся паре пистолетов у Вадима, и задумываюсь о том, сколько Гордеев может привести своих людей. К тому же у нас очень невыгодное положение — мы в розыске, и ждать помощи полицейских очень глупо.

В голове созревает план. Будет нелегко. Очень нелегко.

Во-первых, наша основная цель спасти Эльдара. Во-вторых, выжить и сесть на чертов частный самолет целыми и полным составом. В-третьих… Можно попытаться убить Гордеева и разом уничтожить угрозу, которая будет препятствием спокойной жизни мне в России, что сделать практически нереально. Но иначе его ничего не остановит. А я буду вздрагивать ночью от шороха и бросаться в бег по улице в случае прохожего с похожей внешностью…

«Согласен на обмен. Если привезешь его мертвым, я вышиблю ей мозги на твоих глазах. Мне уже терять нечего» — пишу, отмечая координаты нашего местоположения. Руки дрожат, пальцы едва набирают слова без ошибок, а я и вовсе перестала дышать, отправив сообщение.

Затем задумываюсь на какое-то мгновенье, что совершаю большую ошибку… Либо выживем все, либо никто. Гордеев никогда не упустит своей выгоды в сложившейся ситуации.

Когда Вадим, крадучись, подходит ко мне, я напряженно замираю, перед этим боязливо дернувшись и прижав гаджет к груди. Парень садится рядом и хищно смотрит на меня и его телефон в моих руках. Аккуратно забирает телефон, читает сообщение и выключает, пряча его в свой карман. Ожидаю обвинений, но ничего не происходит, только моё сердце больно трепыхается в груди.

— И каков твой план? — интересуется парень.

— Он в меня не выстрелит, и не даст такого приказа охране. Максимум — ранить, если будет веский повод. Тебе нужен бронежилет, ты станешь живой мишенью для Максима. И так как наше положение не слишком выгодное, мы можем подкупить несколько охранников. Подкуп здесь — стандартная вещь. Мы нуждаемся в любом прикрытии. Я думаю, что моих наличных хватит на тройку вооруженных ребят, но надо решить, как они нам помогут, а не посадят на цепь перед Гордеевым, — быстро протараторила я.

Вадим кивнул, словно давая возможность говорить дальше.

— У тебя несколько пистолетов, один отдашь мне. Не беспокойся, брат научил меня обращаться с огнестрельным и одно время хорошо тренировал. Дальше тебе не очень понравится то, что я скажу, но ты должен выслушать меня и довериться, — я смотрю на парня, который хмурится с каждым моим словом все мрачнее. — Тебе нужно пригрозить ему моей смертью и сделать это по-настоящему. Ударишь и подстрелишь меня, этим покажешь всю серьезность своего намерения Максиму, он отступит. Гордеева это насторожит. Затем заберем Эльдара на твоих условиях и улетим. Все равно других вариантов нет.

— Я тебя не подстрелю. Что за рьяное желание быть убитой или пострадать? — раздражается Волков, ударив руками по капоту. Я нахмуриваюсь, сцепив кулаки. — По протоколу, который составил Эльдар с Андреем я должен увезти тебя, как только выпадет такой шанс, и никакие форс-мажоры не учитываются. Нужно было внимательно читать мои чаты с твоим братом!

Взбесился.

— Я не оставлю здесь полковника наедине с этим чудовищем! Он помог мне! — срываюсь я, вскрикивая и спрыгивая с капота, устремив свой негодующий взгляд на парня.

— В этом и дело — он помог! И я помогаю. А ты хочешь обратно в лапы к этому тирану и нашей смерти. Ошибки прошло тебя ничему не научили! Что тогда ты подставилась, сдавая ему все компроматы, что сейчас хочешь того же — пожертвовать своей жизнью. Я запрещаю! И в этот раз, Яра, ты будешь делать так, как я говорю, — повышает он голос в ответ и едва контролирует себя в ярости, которая заклокотала внутри него. Он так не бесился, даже когда я устроила заминку в торговом центре или накричала на него на пристани. — Или ты так сильно хочешь сдохнуть? Никакого плана не будет. Как только самолет окажется здесь — мы сядем и улетим.

— Ни за что! — я пытаюсь отойти от машины, может, даже отправиться на поиски сообщников в аэропорт, на что Волков реагирует довольно резко — тянет меня за предплечье на себя, вставая передо мной, не давая возможности сбежать.

— Эльдар умный мужик, завтра прилетит отряд и поможет ему, но не ценой наших жизней. Я отвечаю за тебя головой, и не только своей. Поэтому это ты будешь делать то, что я говорю или я запру тебя в машине до самого отлета, — рычит Волков прямо мне в лицо.

— Как только я думаю, что ты хороший парень, ты доказываешь мне, что последний мудак! — порывисто вскрикиваю я, вывернувшись из рук парня. — Оставь меня. Вали в свой закат, трус! Я останусь здесь!

— В последний раз тебя предупреждаю, Ярослава. Сейчас важна ты сама, и я не дам тебе рисковать почти выигрышным положением ради твоих прихотей. Либо смиришься, либо действительно будешь ограничена наручниками и кляпом до самой доставки к брату.

Ничего не отвечаю, гневно уставившись на парня. Непохож он на эгоистичного ублюдка, каким бы ни казался, но упорно доказывает обратное подобными поступками.

Почему? Почему он хочет оставить Эльдара? Почему в его глазах столько мучения и нерешительности, но такой же бесконечной упертости? Почему он недоволен собственным решением? Зачем тогда заставляет меня действовать так, как ему не хочется?!

— Чем я так важна, что ты готов рисковать жизнью Эльдара? Он важен так же, как и любой из нас, — как можно спокойней спросила я, напрямую задавая вопрос, который волнует меня довольно долго.

— У братца своего поинтересуешься, — фыркает Волков.

— Я спрашиваю у тебя, — повышаю голос. — Отвечай мне, сейчас же! Хватит мне врать!

— Он меня шантажирует, твой братец. Шантажирует, ясно?! Я не планировал вытаскивать тебя из этого дерьма и мне плевать… Было пока… Просто не плевать теперь, Яра. Сейчас это уже мой долг вытащить тебя отсюда, а если этого не выйдет, я и сам не смогу вернуться домой. Блядь. Твой брат просто последний урод, кого и следует называть трусом, так это именно его! — несдержанно рычит Вадим, взрываясь от злости и распирающей