Шрифт:
Закладка:
Депутат Яндак с интересом следил за судебным процессом. Он был доволен: все шло благополучно для Тоника. Относительно Иовановича Яндак пришел к выводу, что этот мошенник вполне заслужил петлю на шею. Очень занятый, Яндак, конечно, не мог ежедневно бывать на процессе, но в день вынесения приговора он не удержался, чтобы не поехать в суд. «Только на минутку», — решил он, потому что в половине пятого у него была назначена встреча с министром народного просвещения Габрманом, а вечером он должен был выступать на митинге в Коширже.
Зал суда наполняла возбужденная публика, на местах прессы было полным-полно, и, несмотря на открытые окна, в зале стояла страшная духота. Когда Яндак вошел, председатель суда допрашивал швейцара «Синей звезды» Мюллера. Мюллер, правда, был допрошен на второй день процесса, но во время судебного следствия в свидетельских показаниях обнаружилось несколько противоречий, и присяжные потребовали, чтобы до вынесения вердикта свидетель Мюллер был допрошен еще раз.
Показания Мюллера были очень важны, и об упомянутых им «четырех или пяти минутах» много говорилось в зале суда. Еще в полиции Мюллер показал, что, по его мнению, подсудимый пробыл во втором этаже отеля четыре или пять минут. «Я не настаиваю на четырех или пяти минутах, — сказал он, — но твердо уверен, что он пробыл наверху менее четверти часа». То же самое Мюллер заявил на суде. Это показание легло в основу судебного следствия. Возможно ли за срок от четырех до пятнадцати минут связать человека, заставить его отдать деньги, документ или выдать тайну, убить его двадцатью ударами топорика, налить в умывальник воду, вымыться мылом и мочалкой и уйти? Прокурор уверял, что вымогательство денег, документа или тайны ничем не доказано, все же остальное можно легко сделать за четверть часа и даже за пять минут, не говоря уже о том, что правильность определения времени свидетелем Мюллером не поддается никакой проверке. Защитник, разумеется, с горячностью объявил вздорным предположение, что за такой короткий срок можно совершить всю эту совокупность деяний. Швейцар отеля «Синяя звезда» стал мишенью перекрестных допросов со стороны председателя, прокурора, защитника и присяжных.
Такому же допросу он был подвергнут и в день вынесения приговора. «Так сколько же минут прошло?» — повторяли допрашивающие, каждый на свой лад, а перепуганный подсудимый не сводил черных глаз со свидетеля, от ответов которого зависела его судьба.
Но Мюллер не колебался.
— Минут пять. И уж конечно не четверть часа, — упрямо твердил он.
Председатель положил на стол часы и спросил свидетеля, как долго, по его мнению, длится этот допрос.
— Полчаса или немного больше, — ответил тот, и председатель объявил, что допрос длится двадцать шесть минут. Учитывая необычную и волнующую свидетеля обстановку, нельзя было не признать, что время определено им довольно точно.
Но прокурор не сдавался.
— Скажите, свидетель, — спросил он, — а может быть, все-таки подсудимый пробыл там больше четверти часа? Минут восемнадцать, двадцать?
— Нет, — недовольным тоном отвечал свидетель.
— Вы говорите «нет», но откуда такая уверенность? Может быть, это только упрямство? Есть немало людей, готовых скорее дать, разрезать себя на куски, чем сказать «да», если они раньше сказали «нет». Стало быть, вы считаете совершенно исключенным, что могло пройти больше четверти часа?
— Да.
— Мотивируйте в таком случае вашу уверенность, ведь вы сами признали, что не смотрели на часы.
— У меня в таких делах наметан глаз.
— Эх, — махнул рукой прокурор, — разве можно верить вашему наметанному глазу! Вот вы с такой же уверенностью сочли подсудимого Иовановича евреем, да еще типичным. Если для вас каждый брюнет — еврей, весьма возможно, что пять минут превращаются у вас в минуту. Кстати говоря, это всем нам хорошо известно, — колко прибавил он. — У вас говорят постояльцу: «Через пять минут все будет готово», а ждать приходится полчаса!
Защитник энергично запротестовал против таких выпадов обвинителя.
После выступления представителя обвинения и защиты присяжные удалились на совещание. Прокурор, еще знакомясь с делом, усомнился в том, согласятся ли восемь из двенадцати присяжных признать Иовановича виновным в убийстве и отправить его на виселицу, учитывая полную необъяснимость мотивов этого преступления и спорные «четыре-пять минут» свидетеля Мюллера. Поэтому прокурор на всякий случай взвалил на Иовановича обвинения во всех грабежах, кражах и похищениях женщин, совершенных за последнее время в Праге, Карловых Варах и Марианских Лазнях, в том числе и в таких, по которым против Иовановича, да и вообще против кого бы то ни было, не было никаких улик.
Присяжные совещались сорок пять минут. Депутат Яндак, не привыкший пропускать условленные встречи, нетерпеливо поглядывал на часы. Но вот присяжные гуськом вошли в зал и уселись на свои места. В зале разом смолк шум и воцарилась напряженная тишина. Старшина присяжных, управляющий винодельческой фермой, торжественно огласил вердикт:
— «Присяжным был задан первый вопрос: «Виновен ли Милан Иованович в том, что двадцать восьмого мая текущего года, около половины восьмого утра, он, в номере отеля «Синяя звезда», связал венгерского графа Имре Белаффи и, нанеся ему с целью убийства более двадцати ударов по голове железным топориком, этими действиями вызвал смерть Имре Белаффи?» На этот вопрос присяжные ответили пятью голосами «да» и семью голосами «нет».
В глазах обвиняемого, не сводившего отчаянного взгляда со старшины присяжных, погасло выражение ужаса. Депутат Яндак удовлетворенно усмехнулся. Председатель снял пенсне и положил его на стол. В зале стояла мертвая тишина.
В этой гнетущей тишине старшина продолжал читать решение суда:
— «На второй вопрос: «Виновен ли Милан Иованович в том, что…» — далее следовал тридцать один подпункт об отдельных преступлениях — грабежах, кражах, аферах с фальшивками, шулерстве, сводничестве, преступлениях против нравственности, нарушениях законов о прописке, хранении оружия и азартных играх. Присяжные единогласно ответили на них «да»! Они поняли тактику прокурора и тоже решили, что если нельзя осудить Иовановича за убийство с целью грабежа, то нет никаких сомнений в том, что этого негодяя надо хорошенько взгреть за другие преступления. И все двенадцать присяжных троекратно ответили «да».
Иованович знал чешский язык настолько, чтобы понять это. Он понурил голову и тупо уставился перед собой.
Яндак не стал ждать приговора суда, потому что часы показывали уже четверть пятого и ему было пора в министерство. Он поспешил на улицу. О приговоре он узнал на следующее утро из газет. Иованович получил двенадцать лет тюрьмы, остальные обвиняемые —
