Шрифт:
Закладка:
Сахаши хотел заполучить патенты IBM и не скрывал этого. В максимально откровенной манере он разъяснил IBM-Japan свою позицию: "Мы примем все возможные меры, чтобы помешать успеху вашего бизнеса, если вы не будете выдавать лицензии на патенты IBM японским фирмам и взимать с них не более 5 процентов роялти".
На одном из переговоров, с гордостью вспоминает Сахаси, он сказал, что "у нас нет комплекса неполноценности по отношению к вам; нам нужны только время и деньги, чтобы эффективно конкурировать".
В конце концов IBM пришлось пойти на уступки. Она продала свои патенты и согласилась с административными указаниями MITI относительно количества компьютеров, которые она могла продавать на внутреннем рынке, в качестве условий для производства в Японии. Поскольку IBM сдавала свои машины в аренду, а не продавала их напрямую, в 1961 году Сахаси создал полуофициальную Японскую компанию электронных компьютеров, финансируемую Банком развития, для покупки оборудования у отечественных производителей и сдачи его в аренду клиентам. Чтобы обеспечить контроль со стороны MITI, он назначил бывшего руководителя MCI Мурасэ Наокаи президентом лизинговой компании.
Энергичная промышленная ксенофобия Сахаси сделала его весьма популярным среди многих промышленников, но в другой сфере его официальной деятельности - отношениях с политическим миром - он оказался не таким умным и проницательным оператором, каким был по отношению к IBM. С момента создания в 1955 году Либерально-демократической партии политики медленно поднимались к власти в качестве соперников бюрократов, хотя бюрократы не были в полной мере осведомлены о происходящем. С 1932 по 1955 год в японском правительстве доминировали сначала военные, а затем экономические бюрократы. Однако примерно с 1960 года вновь начала складываться обстановка, сопоставимая с той, в которой работал Ёсино Синдзи в 1920-е годы; новые политики были гораздо более зависимы от бюрократии, чем в предыдущий период, но, с другой стороны, они обладали гораздо большими конституционными полномочиями, чем раньше. Бюрократы были умиротворены, поскольку после безвременной отставки Исибаси в 1957 году по болезни его преемниками на посту премьер-министра стали известные бывшие бюрократы Киси, Икэда и Сато.
Однако даже Икеде и Сато приходилось уделять внимание политическому процессу; они были не просто бывшими бюрократами, но и очень опытными политиками. Этого Сахаси не понимал.
ЛДП была вполне готова оставить разработку основной политики бюрократии, но когда бюрократы начали пытаться использовать политиков в своей собственной внутрибюрократической борьбе, они должны были быть готовы предоставить услугу за услугу. Например, еще будучи директором Бюро тяжелой промышленности, Сахаси пришла в голову блестящая идея по продвижению экспорта японских машин: отправить судно, оборудованное как плавучая промышленная экспозиция, для захода в американские и европейские порты. Для этой цели он сначала использовал переоборудованное грузовое судно, но на самом деле ему нужен был новый корабль, построенный за государственный счет и специально спроектированный как океанская торговая выставка. Чиновники Бюджетного бюро не были убеждены в необходимости нового судна. Чтобы оказать давление на коллег-бюджетников и заставить их передумать, Сахаси обратился за помощью к Оно* Бамбоку (18901964), влиятельному лидеру фракции ЛДП, сильному представителю "фракции партийцев" (в отличие от фракции бывших бюрократов) в парламенте и уроженцу префектуры Гифу. Оно справилось, Сахаси получил свой корабль, и все согласились, что это была великолепная идея. (По иронии судьбы, семнадцать лет спустя японцы одолжили этот корабль, Sakura Maru или Cherry Blossom, Соединенным Штатам, чтобы те могли привезти свою продукцию для демонстрации в японских портах).
Сахаси допустил только одну ошибку: он забыл поблагодарить Оно. Несколько лет спустя, после того как Сахаси попробовал эту уловку с несколькими другими политиками (некоторые из них были соперниками Оно), Оно поквиталось с ним, а Икеда не смог помочь Сахаси, поскольку у Икеды были свои политические проблемы. Sakura Maru была очень эффективна как своего рода водный JETRO, но это снова преследовало Сахаси в 1963 году, когда он пытался занять пост вице-министра.
Пока Сахаси работал в Бюро тяжелой промышленности, его товарищ по классу 1937 года, Имаи Дзэнъэй, занимался главным вопросом того времени: Каким должен быть ответ страны на требования международных организаций и союзников Японии либерализовать контроль над экономикой? Карьера Имаи в МИТИ сильно отличалась от карьеры Сахаси. Он родился в Ниигате 5 октября 1913 года и, как и Сахаси, окончил юридический факультет Тодай*, хотя в Токийский университет поступил через более элитную Первую высшую школу (Итико*) в Токио. Во время войны он работал над планами мобилизации материалов, что стало хорошей подготовкой для его назначений в оккупационную эпоху в Угольное агентство и Совет по экономической стабилизации (см. Приложение C). Многие руководители министерства называли Имаи одним из самых способных чиновников из класса 1937 года задолго до того, как Сахаси получил известность. После создания MITI Имаи работал в основном в сфере управления международной торговлей и служил в японском посольстве в Вашингтоне в течение первого года после его возобновления. Они с Сахаси служили в Секретариате одновременно, но в разных отделах, и свое первое назначение в качестве начальника бюро Имаи получил за два года до того, как Сахаси получил свое. Именно в качестве начальника Текстильного бюро с августа 1958 по февраль 1961 года Имаи пришлось столкнуться с проблемой либерализации.
Несомненно, МИТИ как бюрократическая структура опасался, что либерализация может устранить смысл его существования, и именно по этой причине, если не по какой-либо другой, он стремился получить новые полномочия по контролю. Однако чиновники MITI, как администраторы экономики, были также глубоко обеспокоены структурными недостатками созданной ими системы, которые они иногда называли "хидзуми", или "искажениями", и вероятностью того, что либерализация усилит эти "искажения". Национализм играл определенную роль в их опасениях - возможность того, что полностью "открытая" японская экономика будет поглощена более крупными и гораздо более капитализированными иностранными предприятиями. Но даже без давления на либерализацию они знали, что им придется что-то делать с поверхностно безрисковыми чрезмерными инвестициями, которые порождала система. Рост "избыточной конкуренции", как ее называли, совпал с появлением либерализации как политической проблемы, и вопросы, связанные с решением одной из них, сильно повлияли на реакцию на другую. Текстильная промышленность стала одним из худших примеров чрезмерного инвестирования и избыточной конкуренции.
Период пребывания Имаи на посту главного текстильного администратора был периодом углубляющегося кризиса. Система валютных бюджетов все еще работала в полную силу, но Имаи понимал, что ему необходимо усилить контроль, чтобы предотвратить повторяющееся
