Мое воображение живо дорисовывает туда Вику — в том розовом костюме с короткой юбкой, в котором она сидела на этом месте в нашу первую после долгой разлуки встречу. Только сейчас она соблазнительно закидывает ногу на ногу, из-за чего ее юбка задирается до неприличия высоко, оголяя тугое бедро с маленькой родинкой чуть ниже треугольника, где сходятся ее ноги.

И вот, пожалуйста — мой член дергается и болезненно наливается кровью буквально за несколько секунд. Барби, конечно, охотно записывает это на свой счет — начинает энергичнее раскачиваться, из-за чего ее волосы хаотично размазывают Викин образ.

Я пытаюсь сосредоточиться, клянусь богом.

Хватаю ее за бедра, вдавливаю пальцы в податливое тело, закрываю глаза и даже пытаюсь представить, как вставляю в нее член.

И ни хрена.

В моей башке только Вика — и память, в которой до сих пор сохранился образ ее груди с большими светло-розовыми сосками. Я машинально провожу ладонями по груди Барби и едва сдерживаюсь, чтобы не одернуть руки и не обидеть девчонку, которая правда очень старается. Но она все равно понимает, что что-то не так, пытается развернуться, чтобы потереться об меня задницей, и я, пользуясь случаем, быстро ссаживаю ее с себя, встаю и делаю круг по комнате.

— Я что-то не так сделала? — Барби быстро накидывает на плечи полупрозрачный халат.

— Просто был тяжелый день, все ок. Иди.

— Я правда ничем не могу помочь?

— Нет. Иди. Скажи Денису, что я остался доволен.

И прежде, чем дать ей уйти, заталкиваю ей в трусики пару крупных купюр.

Но надежда на то, что уединение принесет облегчение, тоже проваливается. Вики вдруг становится слишком много. Она как будто сразу везде, как наваждение заполняет собой каждый метр свободного пространства, превращается в навязчивую идею. В конце концов, доходит до того, что желание увидеть ее живую, реальную становится настолько сильным, что я хватаю телефон в надежде услышать на том конце связи ее голос. Хотя бы так. Просто сказать, что ошибся номером, сморозить очередную гадость, на которую Вика обязательно ответит.

— Посмотри, до чего ты докатился, Лекс, — говорю своему кривому от неудовлетворения отражению в зеркале, — готов дергать девочку за косички, как первоклассник.

Выхожу из ВИПа на второй этаж — на пространство, где разбросаны столики для денежных клиентов — официантки здесь ходят в более аппетитно раздетом виде, музыка не так гремит. Здесь уже все занято — в последнее время дела у Дениса пошли в гору, а учитывая репутацию, которая закрепилась за этим местом, дела будут только идти в гору. Замечаю за одним из столов своего бывшего партнера по бизнесу. Мы с ним расстались не то, чтобы хорошо, но сейчас, когда между наим уже нет ни денег, ни договоров, можно расслабиться и даже кинуть друг другу. Я делаю это и даже собираюсь уходить, когда вдруг замечаю сидящую справа еще одну знакомую фигуру. Замечаю сперва просто рефлексами, потому что в то время, когда мои кулаки уже сжались с совершенно конкретным намерением, голова еще «тормозит», пытаясь понять, что это за хрен с горы.

Точно, блядь. Это же Викин новый хахаль. Егор, кажется. С ним за столом какая-то тёлка, судя по ее виду — как раз из той категории золотоискательниц, благодаря которым никогда не иссякнет денежный поток в карманы владельца «Джунглей». Полная противоположность Вике — в глаза сразу бросается ее модная короткая стрижка на иссиня-черных волосах и заметно более внушительные формы и вес. Мне вообще насрать — у всех свои сексуальные предпочтения, я сам никогда не понимал мужиков, которым подавай тонкую как спичка мальчишескую фигуру, но высказывать им свое дофига ненужное мнение даже в голову не приходило.

Я задерживаюсь, еще раз осматриваю зал и ближайшее окружение. Ну мало ли, вдруг, это одна из Викиных подруг — они у нее всегда были странные, хотя это свое мнение я тоже держал при себе. Но Вики нигде не видно, а этот крендель весьма недвусмысленно протягивает лапы к своей спутнице, поглаживая ее по бедру. Не то, чтобы тут кто-то сильно заморачивался на тему морального облика (обычно, всем по фиг, чем и с кем ты занимаешься), но для интимных свиданий есть специальные отдельные кабинки.

Мои ноги сами сворачивают к их столу. Надо всего пару шагов, чтобы оказаться ровно за спиной пышногрудой брюнетки. Но этот баран так увлечен своими сальными поглаживаниями, что обращает на меня внимание только когда я упираюсь ладонями в спинку ее стула и наклоняюсь ниже, почти к самому ее уху.

— Если вдруг вы не в курсе — тут есть специальные кабинки для тех, кому приспичило потрахаться прямо в моменте, — тяну нарочито едким голосом, чтобы у этого седого пидара даже мысли не возникло, будто я могу говорить это с искренним беспокойством. — Совсем не обязательно травмировать хрупкую психику остальных посетителей лицезрением ваших сексуальных игрищ.

Баран поднимает голову, одновременно резко одергивая руку от бедра брюнетки. А та, в свою очередь, разворачивается на стуле и утыкает в меня сперва свои сиськи, а потом — взгляд. Сначала рассерженный, но уже через мгновение — очень характерно оценивающий. С этой особой все ясно — я могу обработать ее за пару минут, разложить на столе и трахнуть на глазах изумленного барана, и ничего мне за это не будет.

— Привет, — улыбается охотница за мужиками, как бы между прочим облизывая гигантского размера губы. — Мы просто разговаривали, ты поторопился с выводами.

— А я вообще не люблю тянуть лысого за хвост, — отвечаю я, беру ее за плечи и довольно жестко разворачиваю обратно лицом к столу.

Меня такого рода тёлки перестали интересовать еще несколько лет назад, когда в попытках забыть предательство Вики, я имел их пачками, буквально и без преувеличений. После второго десятка с ними скучно — все на одно лицо, с клонированными мозгами и типовым набором тем для разговора.

— А Вика в курсе, чем ты тут занимаешься? — спрашиваю Егора, и пока он мямлит с ответом, усаживаюсь на свободный стул и закидываю ногу на ногу.

— Не пошел бы ты… — сквозь зубы цедит Егор, чем вызывает у меня ироничный смешок.

— Слушай, ну что за детские отговорки. Может, мне позвонить ей и поинтересоваться самому?

— Слушай… — Баран пытается встать, но я так резко одергиваю его обратно за стол, что он едва не совершает кульбит на пол.

— А вот дергаться не надо, Егор, а то я подумаю, что ты