В дальнем углу поднимается теплая компания, пять молодых парней в одинаковых свитерах и с ними широкоплечий мужчина в пиджаке.

Стол освободился, но по-прежнему густо заставлен пустыми кружками, заляпан окурками и мятыми бумажными салфетками. Юрьев и Шилов сидят за столом.

Наконец к столику подходит официантка. Нарочито фальшивя, Юрьев затягивает песню: «У самовара я и моя Маша…»

— У нас не поют, гражданин, — строго говорит официантка, ее зовут Женей.

— Ах ты, нюнечка! — Юрьев пьяно вращает белками. — Мы умираем от жажды. Сообрази нам поскорее и побольше…

«Хулиганье какое-то, — думает Женя. — Напьются да еще смотаются без расчета, за ними следить надо». — Она собирает кружки, принимает заказ на коньяк и пиво и уходит.

— Брось прикидываться, Игорек, — произносит Шилов, оглядываясь по сторонам. — Ты переигрываешь.

— Ничего, я ей мозги запудрил. Как она принесет, ты сразу говори: «Контрольная закупка, мадам». И пойдем проверять.

— Нет, лучше ты первый говори. У тебя допуск, ты и будешь говорить…

— Дрейфишь? Ладно, беру на себя.

Они долго ждут заказа и начинают нервничать: никогда до этого им не приходилось выполнять столь щекотливых поручений.

Женя подходит с полным подносом, ставит его на стол. Юрьев быстро поднимается.

— Контрольная закупка, девушка, вот наши документы, — и выкладывает на стол допуск.

Официантка оборачивается, мгновенно оценивает обстановку. У двери, ведущей на кухню, стоит директор Павел Кузьмич и внимательно оглядывает зал. У буфетной стойки принимают кружки с пивом две официантки, Зоя и Нина.

— Пожалуйста, — отвечает Женя Юрьеву и снова поднимает поднос.

Они втроем идут меж столиков по залу. Женя впереди, Юрьев и Шилов следом. Официантка поднимает поднос как можно выше, стараясь привлечь внимание директора. Это ей удается. Рябинин вопросительно смотрит на Женю. Та кивает на своих спутников, идущих сзади. Впрочем, и так все понятно проверяющие…

— Зоя, — коротко бросает директор.

Официантки, стоящие у буфетной стойки, оборачиваются и смотрят на своего директора.

— Пойди помоги Жене, видишь? — Директор показывает глазами на Женю.

А та уже прошла пол-зала. Еще три столика, и она подойдет к буфету. Но в это время, тоже с подносом в руках, от буфета отделяется Зоя и направляется навстречу Жене.

Юрьев и Шилов, ни о чем не догадываясь, по-прежнему шагают следом. Они рады, как у них все хорошо получается.

В узком проходе меж двумя столиками Зоя и Женя сходятся. Зоя как бы дает дорогу, отворачивает свой поднос и неожиданно задевает локтем поднос Жени. Все это происходит быстро и естественно, молодые контролеры ничего не успевают сообразить. Женя едва не выронила поднос, кружки со звоном сталкиваются и часть пива проливается на поднос и на пол. Кто-то из посетителей ругается: он тоже облит пивом.

— Ты что толкаешься, — ругается Женя, — разве не видишь, что я несу? Ты же мне все пиво пролила…

— Это ваше пиво, молодые люди? — игриво спрашивает Зоя. — Извините, пожалуйста, мы вам сейчас новое нальем.

— Что такое? В чем дело? — Рябинин уже успел появиться на месте происшествия и строго глядит на официанток.

— Да вот, контрольную закупку разлили, — виновато сообщает Женя директору.

Юрьев первым соображает, что их надули самым примитивным образом.

— Ах так! — он берет с подноса графин с коньяком и, благо тот не пролился, поворачивается к директору. — Пойдемте акт на коньяк составлять.

— Какой акт? Зачем? — директор пытается на взгляд оценить контролеров: нельзя ли с ними поладить. — Мы сейчас вам новое пиво нальем и коньяку прибавим, пейте себе на здоровье…

— Это мы уже слышали… Не пройдет номер. Давайте контрольный замер коньяка…

13.45.

Дождь за окном поутих, гром удалился. Исполнив роль карающей метафоры, гроза ушла по предназначенному маршруту.

Рябинин стоит на трибуне. Водянистое лицо его сделалось багровым, подбородок вздрагивает мелкой дрожью.

— Мы контрольной закупки не срывали, — с потугой отвечает он. — Это произошло случайно. Официантке мною сделано строгое предупреждение.

— Зато в другие дни контрольные закупки были сделаны по всем правилам, — сообщает Суздальцев. — И недолив имел место.

— Буфетчица Катина получила от меня строгое указание.

— За такую работу снимать надо, — бросает Попов, заместитель Воронцова, — а вы ограничиваетесь платоническими мерами.

— Некого поставить на ее место, — выдавливает Рябинин, голос у него уже не такой звонкий, как вначале. — Очень тяжелое положение с кадрами…

— Значит, пускай себе сидит и ворует? — эту реплику брезгливо роняет уже сам председатель. — Кого вы еще наказывали? Или нет?

— Я состою в торговой сети тринадцать лет. И за мной никаких происшествий не числилось.

— Ну это еще ни о чем не свидетельствует, — замечает сидящий против меня Сурков, директор Стройбанка.

Рябинин попал под перекрестный огонь. Члены комитета единодушны в своем негодовании. И мне ничуть не жаль Рябинина, хотя я чувствую перед ним какую-то еще не осознанную свою вину.

Нижегородов откладывает в сторону свой люля-кебаб и поворачивается к трибуне:

— Скажите, товарищ Рябинин, а о том, что должна быть проверка, вы знали?

Меня словно током ударило от этого вопроса. Я вспомнил. Вот, оказывается, что не давало мне покоя. Как же я мог забыть об этом? Да, да, это было в тот самый день, когда я заходил в комитет за справкой. Я еще спросил Верочку: «А где Андрей Андреевич Попов?» И Верочка тогда ответила, я прекрасно помню: «Он на инструктаже, у нас массовую проверку готовят». «Какую проверку?» — спросил я. «По питанию. Будут проверять Центральный парк…» — «А когда?» — я задал этот вопрос машинально, от нечего делать: все равно надо было сидеть и ждать Попова, чтобы он подписал справку. Вот так, от нечего делать и задал ей роковой вопрос: ну разве не все равно мне было,