всем монастырям гонца своего, и к преподобному старцу Сергию, и по всем церквам и повелел к господу богу молитвы творить день и ночь. Великая же княгиня Евдокия, услышав о той божьей милости, многую милостыню раздавала нищим. А сама княгиня непрестанно ходила в церковь, день и ночь. Но об этом оставим и к прежнему возратимся.

Пошел князь великий по широкой дороге, радуясь соединению своих воинов, ожидая встречи с погаными. Говорит тогда князь великий: «Братья мои милые, литовские князья, почему пришли сюда? А я вас не ждал к себе на помощь». Они же сказали ему: «Господь бог послал нас тебе на помощь». Князь же великий сказал: «Воистину вы божии ревнители праотца Авраама, также быстро помог бог великому князю Ярославу отомстить за кровь братии своей». Стоял же князь великий со многими силами на месте, нарицаемом Березай, за двадцать три версты от Дона. Настал уже четвертый день сентября, на память святого пророка Захарии и убиения князя Глеба Владимировича. В то же время приехали двое сторожевых к великому князю, Петр Горский да Карп Олексин, привели знатного пленного из царева двора. Тот же пленник рассказал великому князю: «Уже царь на Кузьмине гати, не спешит царь, ожидает Ольгерда литовского и Олега рязанского, а о твоем войске и вести у него нет, не ждет царь встречи против себя, согласно ранее сказанным писанным грамотам Ольгердовым, через три дня должен быть на Дону». Князь же великий спросил пленника о силах царевых. Он же сказал: «Не счесть силы никому же, такое множество».

Князь же великий начал советоваться с братом своим, с князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями — новонареченною братиею, и с воеводами, говоря: «Братья мои милые, князья и бояре, думайте, здесь ли еще останемся или за Дон перевеземся». И сказали ему бояре московские: «Предадим жизнь свою смерти на этой стороне Дона». И воскликнули Ольгердовичи от горести сердца своего: «Не слушай, князь великий, крамольников московских, поезжай за Дон-реку, если из-за страха не дерзнешь, желания не поручишь, ни славного имени вовеки».

Сами же оба брата ударили по коням своим и перебрались за Дон-реку и вся сила их за ними, говоря великому князю Дмитрию Ивановичу: «Хочешь ли, князь, стойкого войска, вели перевозиться за Дон-реку; если же из-за страха не пойдешь, желание тебе не исполнить и славного имени не получить вовеки. Да ни единый человек не помышляет повернуть обратно перед великой силой царя Мамая, потому что надо возвещать: «Не в силе — бог, в правде — бог». Сродник твой и наш Ярослав переправился за реку и Святополка победил, прадед твой — князь великий Александр Ярославич, переправившись через Неву-реку, короля победил, призвав бога на помощь. Так подобает, князь великий, Дмитрий Иванович, и тебе делать. Если побьем силу врагов своих, то все спасемся; если бог пошлет нам смерть, то все общую смерть примем, от князей и до простых людей. Тебе же, великому князю, о смерти подобает иными словами говорить, чтобы теми словами укрепиться войску твоему. Мы ведь видели, как множество избранных витязей войска твоего хотят за тебя, государя, головы свои положить». Услышав же князь великий слова их, повелел войску своему перевозиться за Дон-реку. Вестники уже спешат и говорят: «Приближаются татары». И многие сыны русские возрадовались радостью великою, видя близость своего подвига желаемого, которого на Руси желали многие дни.

Множество волков прибежало от моря на место грозное, воют все дни и все ночи непрестанно, гроза великая. В полках храбрые сердца укрепились, а слабые успокоились. Множество воронов необычно собралось, не умолкая они каркают, а галки своею речью говорят. Орлы многие от устья Дона слетелись, по воздуху летают, кличут, ожидая того грозного, богом назначенного дня, когда падут трупы человеческие и будет кровопролитие, как морская вода. От такого страха и грозы великой деревья приклонились, а трава простерлась по земле. Многие унывают, видя перед очами смертную чашу. Поганые стыдом омрачаются перед погибелью жизни своей, потому что после смерти поганых погибнет память их с шумом, православные же люди процветут радостью, ожидая исполнения того обетования и прекрасных венцов от Христа, о каких поведал преподобный старец Сергий. Вестники же сообщают, что поганые приближаются.

В 6 день сентября прибежал Симеон Милюк со своею дружиною, а поганые за ними гнались, столкнулись с полками нашими и возвратились вспять и сказали царю Мамаю, что русские, ополчившись, стоят у Дона. Божиим же промыслом узрели они множество людей собранных и говорят своему царю: «Набрано у них войска вчетверо больше, чем у нас». Он же, нечестивый царь, разжигаемый дьяволом и разумев свою погибель, внезапно крикнул, испустил голос свой, сказал: «Такова ли моя сила! Если не одолею своего слуги, то как возвращусь вспять в свою землю, срама своего не смогу стерпеть». И повелел своим воинам вооружаться.

Семен же Милюк сказал своему великому князю Дмитрию Ивановичу, что татары на Гуснице, на броде стоят: «Тут стражи его нас узрели; только переход в одну ночь между нами, утром должен быть на Непрядве-реке. Тебе, государю, великому князю, подобает в этот же день полки приготовить к бою, чтобы не опередили поганые татары, теперь спешат татары. И начал князь великий Дмитрий Иванович с братом своим, с князем Владимиром Андреевичем, и с литовскими князьями, с Дмитрием и с Андреем Ольгердовичами, полки расставлять до шестого часа.

Некто же воевода, приехавший с литовскими князьями, именем Дмитрий Бобров, а родом земли Волынской, опытный полководец, хорошо умел устанавливать полки: как следует, где кому подобает стоять. Князь же великий Дмитрий Иванович, взяв с собою брата своего, князя Владимира Андреевича, и литовских князей, и всех князей и воевод, выехал на место высокое и видит образ святой, водруженный на христианском знамени, светящийся, как некий светильник солнечный. Погода ясная. Шумят знамена, вышитые золотом, простирая полотнища свои, как хоботы[658], точно облака, тихо они трепещут, точно хотят промолвить. Богатыри русские, как живые хоругви, движутся. Доспехи русских сынов, как вода всебыстрая, блещут, а шлемы на их головах, как роса «утиная глава» во время ясной погоды, светятся. Еловцы же шлемов их, как пламя огненное, горят. Умильно видеть и жалостно глядеть на воинский строй русских князей, удалых детей боярских. Так все единодушно, один за другим хотят умереть и все единогласно говорят: «Боже святой, смилуйся над нами, даруй победу православному царю нашему, как Константину, как кроткому Давыду, покори под ноги его всякого врага». Дивились этому литовские князья,