«…о, этот мужественный профиль и широкие плечи! Сильные руки со страстью и жаром сжимают меня. Пылающим откровенной похотью взглядом Шарвей, кажется, прожигает мое тело. И хвост… Длинный, теплый, чешуйчатый, который кольцами сковывает мои ноги, не позволяя сбежать от своего хозяина, вынуждая покориться, сдаться на милость победителя. Наш поцелуй сжигает мою волю к сопротивлению, оставляет лишь желание ощутить мужскую твердость внутри себя, вторгающуюся, неутомимую и горячую.

Нагшар вскинул меня и стремительно отнес на ложе любви. Потом на миг отступил и с порочной, многообещающей ухмылкой распахнул на себе одежду. У меня невольно вырвался ошеломленный вскрик:

– О боги Мирея, что это такое?

Но Шарвей не дал ни мгновения на сомнения, закрывая собой свет и весь мир и выпуская «это» наружу…

Утро я встретила довольной кошкой, объевшейся сметаны. Потянулась всем телом, обвела пресыщенным взглядом спальню и…»

Я прекратила читать и растерянно перевернула страничку обратно:

– Не поняла?!

– Какое утро? А где секс? – возмутилась Юдая.

Я убедилась, что на предыдущей страничке «Шарвей вывалил «это» наружу» и секса точно нет, а на следующей – героиня уже проснулась. Зараза ленивая!

– Еля, не томи! Что она там у этого горячего нагшара такого ошеломительного увидела? – поторопила меня Эсаайя, еще одна дама из Черного Гранита.

– Ну ведьма-а… – расстроенно прошипела Юдая. – Наверняка специально самое вкусное не стала писать! Знала, что будут читать и мучиться от любопытства.

– Скорее всего, та ведьма предполагала, что читать будут ее потомки. Вот и не рискнула детально описывать свою интимную жизнь, – усмехнулась моя добрейшая свекровушка Танира.

– Так кого он там выпустил, распахнув одежду, если напугал опытную ведьму? – настаивала Эсаайя, с надеждой глядя на меня. Причем молоденькие дамочки ее смущенно поддержали.

Припомнив, что могла увидеть ведьма у нагшара под платьем – меня та «щель» тоже однажды весьма впечатлила, – я промолчала. Ведьма я или кто? Пусть мучаются догадками. Хе-хе!

– То, что ты у своих четырех мужей ежедневно видишь, – иронично фыркнула одна из родственниц постарше.

– Кошмар! Как теперь жить, когда не знаешь, что она там увидела? – продолжила горячую тему другая горгула. – Одно дело предполагать, другое – знать точно. Ну разве нельзя было написать, мол, было у него то-то и то-то? А теперь живи с этой тайной и страдай от неизвестности.

Я внимательно оглядела расстроенно-возмущенно-неудовлетворенных слушательниц. Они смотрели на меня, поджав губы, словно это я зажала интимную сцену и оставила загадку столетия нераскрытой. Причем среди них были представительницы разных рас: несколько горгулок, высших и низших, три светлые ведьмы, парочка эльфиек и даже волчица-оборотень. На спинках их стульев, полукругом расставленных возле моего низенького стола, болтало ногами не менее десятка феечек. Маленькие дамочки тоже оказались любительницами любовных романов.

– Что? – укоризненно спросила я. – Это же не мои воспоминания, я тут ни при чем.

С расстройства громко захлопнула гримуар, лежавший на столе, и наткнулась на его мерзопакостную ухмылку, по которой до чесотки захотелось съездить чем-нибудь тяжелым. Гримуар, слушая выказывающих недовольство женщин, вытянул губы уточкой и демонстративно зачмокал, изображая то ли поцелуйчики, то ли что-то гораздо более занятное.

– Слышишь, ты, пошляк, ешь лучше свой клей! – разозлилась я и запихнула трубочку ему в рот.

Вскоре клей в тарелочке закончился и раздались громкие противные звуки засасываемого в трубочку пустого воздуха. И было в этой гримуаровой выходке столько зловредного веселья, что я не выдержала:

– До сих пор не понимаю, как у ведьминского рода, главных мужененавистниц Мирея, появился гримуар-наставник мужского рода? Может, нас боги за что-то наказали?

Рот гримуара тут же возмущенно и удивленно округлился, затем этот губошлеп презрительно фыркнул, обрызгав меня остатками клея.

– А в морду? – Я злобно нависла над наглым гадом, вытирая лицо.

«Губы» привычно юркнули под корешок и уже оттуда дернулись уголком в победной ухмылке. Типа попробуй достань, ведьма недоделанная!

– Ой, не обижай его, Елечка, он же такой замечательный! Столько всего знает и умеет… – бросилась на помощь гримуару Аниша, моя подопечная и воспитанница. Нежная и ласковая светлая ведьмочка.

Анютка, как я на земной ласковый манер переиначила ее имя, с благоговением погладила обложку гримуара, за десять лет употребления оным волшебного древесного клея не только разгладившуюся, но и ставшую бархатисто-гладкой, насыщенного шоколадного цвета. Словно самая дорогущая замша тончайшей выделки.

Гримуар расслабился, губы невольно выползли из-под корешка и расплылись в блаженной улыбке. Эх, ну и наставник мне достался! Мало того, что клеевой пьяница, скряга и вредина, так еще и падкий на лесть и «телесные» удовольствия.

Даже удивительно, но за прожитые мной на Мирее двенадцать лет мы с ним настолько сроднились, что воспринимала я его скорее как старшего товарища и друга. Хоть противного и зловредного, но преданного и надежного. С которым и в огонь, и в воду.

– Ну что, на сегодня все? – уточнила одна из девушек, вставая со стула.

Конечно, мои дамочки подсели на откровенные истории, и «утром я проснулась» их не устроило. В общем, и смех, и грех. Но жутко интересно!

– Хагане необходимо отдохнуть, – строго заметила Танира и повелительным жестом указала всем «на выход». Ласково чмокнув меня в щеку, она мягко добавила: – Мальчишек сама заберу, посиди, отдохни лучше.

Я откинулась на спинку кресла и благодарно улыбнулась свекрови:

– Спасибо!

Этот садик мне сразу показал гор Шмыг, точнее, разделил его со мной. Здесь мы сажаем разные полезные травки, а порой проводим эксперименты с растениями. В это уютное, уединенное местечко с естественным прудиком и махоньким водопадиком прямо с уровня Черного Гранита ведет сухой освещенный тоннель. Здесь, среди живой природы, мне легче даются знания, которыми делится со мной гор наставник. Со временем сад расширили и выделили зону для отдыха, где я устроила «избу-читальню», как однажды в шутку назвала милые женские посиделки. Название прижилось.

Началось это девять лет назад, когда я носила под сердцем нашего первенца Сережку, названного в честь моего отца. Муж, чересчур ответственный будущий папаша, носился со мной, как со смертельно больной, запрещая заниматься практически любой работой. Вот так от скуки я и начала плотное изучение гримуара. Помимо весьма полезных сведений в нем обнаружились сотни мемуаров давно почивших ведьм Древесного рода, довольно красочно писавших о своей жизни, приключениях и любви.