Быстрым шагом они добрались до этого самого угла, за которым их ждал – сюрприз-сюрприз! – еще один закоулок, перпендикулярно уходящий в направлении северного КПП. Более узкий и длинный, с высокой травой. Он располагался между двух рядов кирпичных стен, сплошных, без окон. Разбитый светлыми прямоугольниками желтого света, просачивающегося между домами, он напоминал бесконечную вертикаль шахматной доски.

– Интересно, такие переулки патрулирует полиция? – спросил Платон боязливо. Он уже мысленно простился с деньгами и просто хотел домой, что бы это слово ни означало в прошлом тридцатилетней давности. Изредка в его голове проскакивала мысль, что он в достаточной степени чист перед законом и во всем происходящем, скорее, свидетель. От этого становилось легче, поэтому мысль возникала все чаще и чаще.

– Полиция сейчас вся на площади и в районе южного КПП, – ответил фотограф. – Контингент небольшой пригнали. Дождутся кинологов и будут уже каждый уголок обследовать. Сейчас – это чисто панику навести, оружием побряцать. Поверьте, никто сейчас никого не ищет толком. Они своего все равно не упустят.

– Тут вообще много людей живет?

– Давайте посчитаем, – терпеливо говорил Леша. – На этом склоне, который пологий, всего сорок гектар на застройку, остальное – на технические сооружения. Дома́ метров по сто пятьдесят жилых. Натыканы плотно – сотки по четыре на двор приходится, не больше. Сколько это?

– Тысяча дворов. Если по десять человек на двор, то десять тысяч.

– Ну побольше, чем десять. Плюс северный крутой склон. Тысяч под двадцать жителей точно будет. Первая – самая населенная из Обителей. Все-таки между Москвой и Питером находится.

– В Сандово меньше двух тысяч живет, а тут – деревня размером с два парка!

– Все от плотности зависит. Стадион Лужники вообще вон восемьдесят тысяч вмещает. А Первая – всего-то двадцать.

– Кучкой БТР такую блошиную ферму не возьмешь.

– Ничего, подгонят. Сколько нужно подгонят.

– Ага. Сейчас с севера еще зайдут – и все, поедет Карпов в места не столь отдаленные.

– Да, надо торопиться. Наверняка полиция через восточную сторону уже загоняет дополнительные силы. Там большой крюк, конечно, нужно сделать через озеро… Но и мы ведь этот крюк сделали. И почти полчаса возимся. Могут и успеть.

Все это время они преследовали Матвея, спешащего вперевалку. Пару раз Леша тихонько пытался его окликнуть. Было страшно, что их кто-то обнаружит: потоки людей в белом с факелами шли по соседней улочке – чуть более просторной и светлой – к горящей библиотеке.

Карпов впереди полез через хилую изгородь. Зацепился. Расстояние до него немного сократилось, и фотограф перешел на трусцу. Но не успел настигнуть Карпова – тот с изяществом соломенного пугала перевалился за изгородь. И исчез: Платон одолел препятствие почти сразу за Матвеем, одним ловким движением, будто за плечами не было небольшого, но увесистого рюкзака с пистолетом и тройкой сигнальных ракет, но дальше переулок был пуст до самой северной стены в конце.

Леша перелезал долго, даже дольше, чем Матвей. Физическая форма его была ни к черту.

Над ними возник вертолет, оглушая и соря песком в глаза. Леша оттащил Платона – опять за ворот – в колючие кусты за водосточной трубой. Вертолет метнул в землю столп света и завис над двориком по соседству.

Неужели все? Полиция нашла Карпова?

Но нет: чудище улетело, не выпустив ни одной пули и ни одного эфэсбэшника.

А Платон и Леша вышли на освещенную площадку этого дворика. Там стояли маленькие качели, турник, бочка, скамейка, мусорный бак…

– Кажется, мы упустили его, – расстроенно сказал фотограф. – Среди лабиринта одинаковых домов нам его не отыскать.

Он расстроенно пнул бочку.

В бочке кто-то чихнул.

Они стояли под увесистой лапой сосны в том же самом дворе. Платон курил и кашлял красным в руку, обтирая ее потом о джинсы.

– …Он когда пальбу начал – я убежал в самый конец помещения. И за кафедру библиотекаря укрылся. И – ни звука! Вижу – баллон с газом прямо передо мной. И тут – выстрелы! Штук пять или шесть. И одна из пуль – бэм! – пробивает баллон. Я думал, сейчас рванет!

Матвей оживленно жестикулировал, рассказывая события последнего часа. То, забываясь, почти кричал, то снижал голос до едва слышного шепота. Для пущей выразительности округлял глаза. Платон заметил, что рука Матвея перевязана.

– Во ты заливаешь! – Леша так обрадовался, что они нашли Карпова, сидящего в бочке, что повис на нем. Лицо фотографа светилось, как урановый стержень. Как будто ему двадцать пять миллионов отстегнут за этого Диогена. Впрочем, Платон тоже повеселел – ему-то их и правда отстегнут.

– Да, Лех, я сам бы не поверил! Этот псих заговорился сам с собой, отвернулся – я сквозь дырку разглядел, – и я переполз за стеллажи… И – шасть оттуда!

– Да, мы заметили вас с Кларой, – сказал Платон.

– Она первая ушла, наверное. Она после выстрела-то сразу в нужную сторону побежала. Как же хорошо, что он не запер дверь! И повезло еще, что толпа не успела подойти к библиотеке.

– Горела она, как факел, Матвей, – сказал фотограф.

– А потом вообще взрыв был, – добавил Платон.

– Не взрыв, а хлопок, – машинально поправил Карпов.

– А что за Клара такая? – спросил Леша.

– Лех, не поверишь! Я – влюбился! Это такая девушка! – Матвей хитро прищурился. – И у меня уже есть зачет.

– Да ладно! – изумился Леша. – Когда успел?

– Прикинь, у них тут, оказывается, бункеров понастроено везде. Внутри прямо общага полноценная. Как на нашем филфаке, только больше и под землей! И вот там я дал ей это!

– Ты дал ей это?

– Да! Я дал ей это – самый лучший секс в ее жизни!

– Наське изменяешь, – пожурил Леша, отбив пятюню.

– Мы с ней разбежались. Ой, Лех, я тебе такое расскажу…

– Расскажешь, как только мы будем в безопасности, – перебил Платон. – Нужно срочно на КПП идти. Если с севера зайдут силовики, то окажемся в западне. Мне-то ничего, а тебя батя ждет, беспокоится.

– Макмэн?! – посерьезнел Матвей. – Он-то тут что делает?

– Вот сам и спросишь. Идемте, молодые люди.

– Не пойду, – сказал Матвей. – Пока Клару не выручим – не пойду! Разделимся и будем…

– Нет! У тебя не остается времени! Ты ничего не понимаешь? Нам выбираться нужно.

– Без Клары – никуда! – Карпов скрестил руки и расставил ноги. Как капризный ребенок, честное слово.

– Слушай, далась она тебе! Ты с ней сегодня днем познакомился. Ну потрахались вы, что теперь? Пропадать из-за этого? А я тебя выведу сейчас, и папка тебя через Бюро отмажет.

– Да, Матвей, мне кажется, Платон Александрович