СССР по состоянию до начала войны, и выплатить репарации за нанесенный ущерб. Разумеется, переговоры тут же прекратились. В тот же день началась Пермская наступательная операция, основной ударной силой которой стала Первая таковая армия, сформированная в Челябинской области. Немцы не ожидали удара, и уже через две недели Красная Армия вышла к Каме, отодвинув линию фронта почти на двести километров на запад. Угроза, нависавшая над Свердловском, была ликвидирована.

Этот успех закрепил авторитет Троцкого. Председатель партии выступил с программной статьей в «Правде», в которой обосновал неизбежный провал немецкой экспансии на Восток. Основной тезис был таким: политика «Дранг нах Остен» совершенно не встречает поддержки в немецком обществе. Бюргеры охотно путешествовали по завоеванной Европе, загорали на французских и итальянских пляжах, отдыхали в санаториях общества «Сила через радость», но отнюдь не горели желанием ехать в далекую Россию осваивать местные земли. За четыре года лишь немногим более ста тысяч семей переселились на Восток, несмотря на все программы поддержки. Это был полный провал. Троцкий сделал единственно возможный вывод: немцам не нужна завоеванная земля. Впечатляющие успехи вермахта повисли в пустоте, не подкрепленные волей народа. В то же время Красная Армия, писал Председатель партии — плоть от плоти народа, острие меча, поднятого всей страной, чтобы поразить врага. И поэтому, заключал Троцкий, наша победа неизбежна.

Но до победы было еще далеко. После Пермского наступления РККА провела ряд локальных операций, постепенно оттесняя вермахт к Волге и всячески поддерживая партизанское движение на оккупированных территориях. К лету сорок четвертого немцы чувствовали себя более-менее уверенно лишь в крупных городах на Волге, но уже в паре десятков километров от реки на левом берегу оккупационная администрация без охраны не ездила. Фактически эти территории контролировали партизанские группы. Тем временем Танкоград, как стали называть Челябинск, наращивал выпуск бронетехники, и Генштаб накапливал силы для следующего наступления, первоначально намеченного на конец мая сорок пятого. Однако доводка новых тяжелых танков, способных бороться с «Тиграми» и «Пантерами», потребовала больше времени, чем планировалось, так что наступление пришлось перенести на середину лета.

И вот теперь — ошеломляющие новости о параллельном мире. И о скором начале операции в Московской области.

Троцкий в общих чертах знал, что скажет на утреннем совещании. Он горячо поприветствует новых союзников и выразит уверенность в успешном исходе совместной борьбы. Разумеется, встанет вопрос и о послевоенном устройстве мира — или, если точнее, миров. Троцкий собирался дать ответ лишь в общих чертах, предложив идею равноправного союза социалистических стран. Разумеется, установление дипломатических отношений, обмен делегациями — правда, еще предстоит выяснить, насколько все это технически возможно. Примет ли такой подход тот, другой СССР, победивший Германию? Неизвестно.

Троцкий помнил, что ему сказал Литвинов — тем Советским Союзом управляет Сталин. Значит, он победил во внутрипартийной борьбе — скорее всего, на пятнадцатом съезде. Председатель партии мысленно усмехнулся — что ж, придется еще раз вступить в схватку. Здесь, на Урале, в самом сердце ключевого для страны военно-промышленного региона, с пролетариатом, концентрированном на крупных заводах, Троцкий чувствовал себя в своей стихии. Он вспомнил последний митинг, посвященный очередной годовщине Первого мая — здесь, на площади Революции собрались десятки тысяч рабочих, и он говорил перед ними с балкона второго этажа, специально пристроенного для этого еще в сорок первом, когда приходилось выступать каждую неделю, чтобы вселить веру в то, что выстоим. Сталину придется выбрать: сотрудничество или конфронтация. Троцкий собирался устроить ему цугцванг — любой ход приведет сделавшего его к потерям.

Он вышел на балкон, вдохнул свежий летний воздух. Вдали, в самом конце улицы Спартака, виднелись огни — Танкоград работал в три смены, и днем, и ночью. Летнее наступление начнется, и, если сталинский СССР откроет новый фронт — что ж, тем лучше для нас.

— Приходи ко мне, Коба, — тихо сказал Троцкий, — приходи, поговорим.

Глава 35. КОНФЛИКТЫ НАРАСТАЮТ

Танковая бригада генерала Савина выполняла боевую задачу по удержанию и расширению плацдарма Красной Армии на востоке Московской области. После двух дней упорных боев поселок Старая Купавна был освобожден от немецких войск. Батальон майора Крутова, отразив с помощью партизан контратаку «Тигров», восстановив боеспособность своих машин и пополнив боезапас, готовился к следующему этапу наступления.

Майор как раз заканчивал ежедневную сводку для журнала боевых действий, когда в дверь штабной избы энергично постучали.

— Войдите, — распорядился Крутов.

Это был Петр Сомов — секретарь парткома, присланный из Москвы налаживать партийную работу в освобожденной Купавне. Выходец из деревенской бедноты, Сомов поднялся на том, что активно участвовал в организации колхозов, бескомпромиссно проводя линию партии на обобществление средств производства в деревне. После знаменитой статьи «Головокружение от успехов» его пыл несколько угас, однако вышестоящее начальство уже заметило перспективного кадра идеального происхождения. Сомова перевели в другую область, где о его чрезмерном рвении в организации колхозов еще не слышали и поставили на аналогичную работу, велев несколько попридержать коней и чаще сверяться с линей партии в каждодневной работе.

— Здравствуйте, товарищ Сомов, — приветствовал его майор, — какими судьбами?

— Нужна ваша помощь, — без обиняков заявил тот.

Крутов удивленно поднял брови.

— Помощь? В чем именно.

— В борьбе с антисоветскими элементами, — отчеканил Сомов хорошо поставленным голосом.

Майор посерьезнел.

— Передо мной поставлена боевая задача, товарищ Сомов, и я не могу отвлекаться от ее выполнения, — ответил он, — обратитесь в соответствующие органы…

— Этих органов пока еще нет, — возразил тот, — здесь только Красная Армия, больше обратиться не к кому.

Крутов мысленно вздохнул. Боевая задача на следующие два дня заключалась в удержании занятых позиций, активных наступательных действий не предполагалось. Антисоветские элементы… небось, уронили портрет Сталина, когда вешали на стенку в доме культуры. Этот Сомов, он такой, с него станется — если ему сейчас отказать, мигом оформит донос.

— Что случилось? — спросил майор.

Сомов рассказал. Ситуация оказалась гораздо серьезнее, чем предполагал майор. Скрипя сердце он признал, что без его помощи не обойтись. Некоторое время он раздумывал, не послать ли с Сомовым начальника штаба с отделением охраны, но в конце концов решил заняться этим сам — дело слишком деликатное. И главное, подумал он, не допустить стрельбы.

— Я пойду с вами, — сказал он Сомову.

— Нам понадобится охрана, чтобы задержать зачинщиков, — заметил Сомов.

— Не понадобится, — возразил Крутов, — никого задерживать мы не будем.

— Что значит «не будем»? — Сомов повысил голос, — вы отдаете себе отчет, товарищ майор…

— Отдаю.

Крутов посмотрел прямо ему в лицо.

— Эти люди воевали против фашистов вместе с нами, — спокойно, но твердо сказал он, — прошу вас помнить об этом.