Разумеется, я была готова к тому, что после смерти старикашки тонкая красная нить приведёт его людей ко мне. Возможно, события, произошедшие на даче Игоря Евгеньевича Хамова, были записаны на камеру, а это значит, у этих людей имелся компромат на меня.

То, что мой адрес легко нашли, означало, что у этих людей есть доступ к базам данных ЖКХ: переезжать и прятаться бесполезно. Почему-то в этот раз у меня не было страха, только интерес, зато Дилан не понимал моего полного спокойствия:

— Ты должна сообщить верховным, что за тобой ведётся слежка. — настаивал Дилан.

Про себя я отметила, что он хорошо осведомлён о структуре правления клана, но удивления не выказала.

— Чуть позже. По-моему, ты чересчур взволнован. — упрекнула я его и тут же поспешила отвлечь. — Милый мой, я со всем разберусь сама, твоя задача — как можно скорей поправиться.

— Такое чувство, что тебя не учит то, что происходит с тобой. — произнёс он так, как будто помнил наше прошлое.

— Просто в этот раз действительно ничего серьёзного. — я поставила ударение на слове «действительно». — И хватит об этом.

Я сделала уборку дома, затем сфотографировала дверной замок со всех сторон, сделала замеры и пошла в магазин покупать новую личинку. Вечером Дилан долго возился с заменой замка, но всё-таки поставил. Я прекрасно видела, что ему очень трудно возвращаться к нормальной жизни, вспоминать, как делается то или это. Старательный от природы, он не отступался, пока у него не получится. Хоть что-то осталось от прежнего Дилана.

Максим закрылся у себя в комнате с моим ноутбуком, видимо, в знак протеста против присутствия у нас дома Дилана.

Все всё видели и понимали, но говорить об этом было бы всё равно, что бить по больному месту. Я сделала ставку на время: некоторые вещи не исправляются в один миг, а собираются по крупинкам.

— Устал за сегодня? — спросила я Дилана, завершив уборку.

— Немного.

— Хочешь, сделаю массаж?

— Нет. — твёрдо ответил он и снова завёл тему о недоброжелателях. — Я не лягу ни в какую клинику, пока эта история не кончится.

— Прошу тебя, не создавай мне дополнительных проблем. Ты тут ничем не поможешь.

Он тут же вскочил с постели, начал собираться и сказал, что переночует у себя.

— Стой! — я загородила ему проход. — Сядь, пожалуйста. — он попытался убрать мою руку с дверного косяка. — Дилан…

— Ты, наверное, привыкла к тому, что всё исполняется по твоему первому капризу. — ледяным тоном сказал он, и на моей руке как-то непроизвольно начали расти когти. От Дилана перемены в моём облике тоже не укрылись. — Я не намерен раз за разом терпеть твои выходки и не надо решать вопросы силой! Ты прекрасно знаешь, что я больше никогда не смогу превращаться.

— Прости. — полушёпотом произнесла я, но руку с дверного косяка при этом не убрала. — Я такая, Дилан. Раньше ты меня как-то терпел. Мы ругались, я уходила, но потом мы всегда мирились. Пожалуйста, не уходи сейчас, в этом нет смысла.

— А в чём он есть?

— В этом… — я прислонилась к нему и обвила руками его торс.

— Так кто были эти люди?

— Привет из Москвы. — неохотно ответила я.

Пришлось признать, что я наследила. Повышенное внимание к моей тёмной персоне абсолютно точно было связано со смертью Игоря Евгеньевича, похотливого мерзкого старикашки. Кто именно меня искал: родственники или коллеги, я не знала, да и не так уж это было важно.

— Господи… — почти одними губами произнёс Дилан и отстранился от меня.

Он сел на диван, около минуты провёл в раздумьях, потом взял свои вещи со стола, собрался и вышел. Сначала я хотела остановить его, затем подумала, что несправедливо было бы лишать его выбора.

«Ничего, остынет и вернётся» — мелькнуло у меня в голове. Мне вспомнились его недавние слова о том, как много я для него значу. Ничто не дрогнуло внутри: ни когда Дилан многозначительно молчал, ни когда уходил.

Спустя где-то полчаса раздался звонок в дверь: на пороге стоял Дилан.

— Пустишь? — спросил он.

Я распахнула дверь шире, молча дождалась, пока он снимет обувь и зайдёт в комнату, и только после этого высказалась:

— Давай покончим с этой темой раз и навсегда. Да, я занималась проституцией, но делала это вынужденно. Мне больше неоткуда было взять денег на поддержание твоей жизни. И, ты знаешь, это не такая уж большая цена за то, что я могу видеть перед собой тебя.

Дилан никак не отреагировал на мои слова, даже не шевельнулся.

— Если тебе слишком тяжело смириться с этим, я дам время подумать. — добавила я.

— О чём? — нарочито устало спросил он.

— Быть со мной или нет.

Он фыркнул в ответ:

— Ты права: давай прекратим этот пустой разговор. Я — спать.

Если бы Дилан мне изменил, я нескоро позволила бы ему прикасаться ко мне, поэтому я могла представить его чувства. Эти навязчивые мысли, что твой любимый человек был с кем-то другим… фу, мерзость.

— Хорошо. — выдохнула я. — Заберу у Максима ноутбук, уложу его и тоже спать.

Но Максим решил, видимо, что мне не до него и он может делать, что вздумается: залез на расправленную кровать с грязными ногами. Во мне всё закипело при виде подобного неряшества.

— Тебе самому не противно потом будет спать в грязной кровати? Или, может, ты сейчас пойдёшь и будешь стирать своё бельё? — ругалась я.

Он молча встал и пошёл в ванную, а я осталась в комнате: сменила постельное бельё и собралась продолжить нравоучительный разговор с ним.

— Максим, ты подводишь меня. Зачем ты так делаешь?

— Когда он появился, тебе стало плевать на меня!

— Ты правда так считаешь? Я работаю в две смены, чтобы ты ни в чём не нуждался. Ты захотел пойти с этого года в школу — я разрешила тебе; захотел домой — мы приехали домой! Тебя давно уже никто не обижает, ты не голодаешь, ходишь в нормальной одежде, играешь на компьютере, когда тебе вздумается! Что тебе ещё нужно? Чем я тебе не угодила? Раз ты такой капризный, с первого сентября пойдёшь не в школу, а обратно в детсад!

— Нет! — выкрикнул он.

— Тогда почему ты так себя ведёшь?

— Потому что я ненавижу его!

Опять. Мне захотелось как-нибудь обозвать его, но я взяла себя в руки, сделала шумный глубокий вздох и сказала уже спокойным грустным голосом:

— Он очень переживает из-за этого. Эх, а я-то думала, что ты умный мальчик и всё понимаешь. Маловат ты ещё для школы.

Я встала, направилась к двери. Максимка зашмыгал носом.

— Что-нибудь хочешь сказать? — строгим тоном спросила я.

Он разревелся в ответ.