чуть ли не во всех смертных грехах, чувствуя угрозу с моей стороны. А ещё пытается везде и всюду найти виновных в своей неудаче. А всего-то ему и надо, что раскрыть глаза пошире да поступиться парочкой глупых принципов.

— Прекрати, Люцифэ! — не выдержав, вскочил на ноги магистр. — Дарк, пошли. Завтра вставать рано.

— Неужели не понятно, что не спится ребёнку? — поинтересовался Люцифэ.

Часовщик внезапно отпустил меня и откинулся на спину, одновременно распрямляя ноги. Я ахнула от неожиданности и поспешила пересесть на землю, пока одногруппник не выкинул ещё какой причуды. Люцифэ закинул руки за голову, согнул одну ногу и не отводил взгляда от усеянного мелким бисером звёзд неба.

— Я тоже не хочу уезжать отсюда. Здесь намного спокойнее, чем в Городе. И воздух такой вкусный. Так и хочется дышать полной грудью, чувствуя, что ты частица огромного живого организма. Город мёртв и лишь искусственное сердце даёт ему возможность растянуть агонию иллюзии существования. — Часовщик замолчал на полстигны, потом заговорил вновь. На пьяного он сейчас походил меньше всего. — Магистр Арион, не всё можно преобразовать грубой силой и в соответствии со своим желанием. Если вы не в состоянии изменить то, с чем столкнулись, измените своё отношение к нему. И сразу всем станет намного проще жить. Нелепые же домыслы только отравят вам всякое существование.

Магистр Арион ни единым мускулом не отреагировал на выговор Люцифэ, просто повернулся и направился к лагерю. Мы остались вдвоём.

— Прости, если напугал тебя. Постараюсь впредь обойтись без подобных вспышек. Всё же вино у магистра отменное. Нужно будет на досуге обдумать, что он мог туда подмешать. Ложись. У нас впереди ещё больше чем полночи. Давай ей наслаждаться, ибо завтра мы ничего этого уже не увидим.

Вскоре я незаметно для себя заснула, используя сгиб локтя одногруппника в качестве подушки. Казалось, даже сквозь пелену сна я слышу журчание его спокойного голоса и чувствую пальцы, играющие с моими волосами.

А на следующее утро нас поглотили сборы, и я уже почти не вспоминала о Равианикиэле, зато всё больше и больше думала о Даре. Всё ли с ним в порядке? Смирился ли он со своей новой внешностью? Не утратил ли присущие фениксам способности? Как он будет теперь ко мне относиться и стоит ли первой заговорить с ним?

Накручивая себя всё сильнее, я безумно хотела увидеть Дара и страшилась его встретить. По прибытии в Академию бывшего одногруппника я не увидела. На общем собрании светлый тоже отсутствовал. Это начинало меня беспокоить. А на выходе из зала меня перехватил магистр Арион и сказал следовать за ним. Люцифэ ободряюще пожал мне кончики пальцев и едва слышно шепнул на ухо:

— Я буду в комнате.

— Заходи, Дарк, — открыл передо мной дверь одной из аудиторий страж тёмного факультета. — Люцифэ мне не хочет говорить, а прибегать к иным методам я пока не желаю.

— О чём это вы?

— Сядь. Я просто пытаюсь разобраться, кто прав. И для этого мне нужна твоя помощь. Ещё раз вспомни и расскажи всё, что связано с нападением на тебя и Дара тени. Сконцентрируйся и начни с самого начала вечера, упоминая даже самые мельчайшие детали.

— Но к чему это? Я уже всё рассказывал один раз.

— Возвращаясь к произошедшему, ты можешь вспомнить что-либо упущенное. А после твоего рассказа я поделюсь своими мыслями.

Мне подобное условие не пришлось по вкусу, но магистр наотрез отказался что-либо пояснять до завершения моего рассказа. Пришлось уступить. Какое-то время страж тёмного факультета молчал, а потом поинтересовался:

— А как Люцифэ относится к Дару?

— Хорошо относится.

— А поточнее?

— Это столь важно? — поморщилась я, совершенно не понимая, к чему все эти вопросы и копание в произошедшем. Как будто это сможет что-либо изменить.

— Очень.

— Люцифэ изначально хотел, чтобы мы с Даром помирились. Он считал, что светлый, то есть Дар, просто сглупил и его нужно простить, дав шанс исправиться.

— Хм. А теперь слушай, что получается. Люцифэ увёл тебя из относительно защищённого лагеря на значительное расстояние, пренебрегая моим приказом. Вокруг вашей стоянки была создана высокоэнергетическая структура, и Люцифэ скорее всего знал, что большое скопление энергии в одном месте притягивает существ Бездны. Потом твой друг покидает тебя на продолжительный срок вместе с Даром и подоспевает как раз к моменту развязки.

— Глупости! — я даже представить не могла, что всё рассказанное мной можно вот так извратить. — Люцифэ спас меня от первой тени. К чему ему затевать подобное?

— Предположим, что его целью был не ты.

— Дар?! Но Люцифэ даже не знал, что он придёт.

— Он предполагал это с высокой долей вероятности. Может, он боялся, что вы вновь сдружитесь с Дарионом?

— Послушайте, магистр Арион, я не хочу больше слушать подобные бредни. Вы просто желаете очернить Люцифэ во что бы то ни стало.

— Это не мои, как ты выражаешься, бредни, — сухо уведомил магистр Арион. — Это выводы Гроссера. И я рассматриваю их как возможный вариант. И хочу тебя спросить: кому ты больше доверяешь, своему другу или наставнику? Как вижу, для тебя ответ тоже неоднозначен. С одной стороны, слово наставника более авторитетно, так как прожил он долго и имеет определённый опыт. Однако этот сарс мне не очень нравится, так что я не спешу с выводами. Именно поэтому я пока не обсуждал данный вопрос с Вараном, но если в ближайшее время не разберусь сам, то придётся. Поэтому у меня к тебе личная просьба: поговори с Люцифэ о Даре и Гроссере. Только не спрашивай в лоб, как ты частенько любишь. Я же тем временем узнаю позицию Дариона. Если, конечно, он хоть что-нибудь помнит из произошедшего. Как составишь своё мнение, приходи ко мне. Но желательно с неоспоримыми доказательствами, а не простыми эмоциональными порывами.

Этот разговор сильно взволновал меня. Почему наставник Гроссер пришёл к подобным выводам? Он же почти не знает Люцифэ. Или он подметил в моём новом одногруппнике нечто тревожащее, упущенное мною?

«А может, это просто месть за уязвлённое самолюбие, — предположил голос. — Часовщик в довольно грубой форме указал на его некомпетентность при посторонних».

Но это же не повод.

«А кто этого сарса поймёт? Данный народ, знаешь ли, непредсказуем. Да и Равианикиэль что-то там упоминал об завышенных амбициях».

Несмотря на поддержку голоса, магистр Арион всё же смог зародить во мне зёрна сомнения относительно Люцифэ. Правда, думаю, они вскоре бы сами погибли, не заговори Часовщик первым о наболевшем буквально через два дня.

— Я видел Дариона.

— Да? И как он там?

— Его