иногда в разговоре двусмысленными фразами, и внимательно наблюдая за моей реакцией. Скорее всего, если бы я поддался на провокации — начал бы делать непристойные намёки или попытался бы распускать руки, о доверии бы речи больше не шло. А потому я нарочно во время беседы на крыше не делал никаких попыток к сближению и старательно обходил все расставляемые Таисией словесные ловушки, опасаясь своей прямотой и напористостью испугать доверившуюся мне девушку. Как говорится, тише едешь — дальше будешь.

Восемь тридцать. Я вежливо постучал в дверь номера Таисии. Так и не дождавшись никакого ответа, снова постучал, а затем провернул ручку оказавшейся незапертой двери и вошёл. Просторный номер, такое же расположение комнат, как и на первом этаже. Вот только здесь всё пространство большого зала было заставлено стойками с готовыми и находящимися на различных стадиях написания акварелью картинами, но больше карандашными набросками. Везде на стенах тоже были развешаны холсты и наброски на бумаге. На большинстве картин я видел море, кипарисы и уже знакомую мне набережную, причём неизменно там присутствовала молодая русоволосая женщина в длинном светлом платье и широкой шляпе. На некоторых карандашных набросках эта же женщина была изображена вообще без одежды, причём иногда в весьма эротических позах, но в готовые картины такой сюжет не пошёл.

Таисию я обнаружил в соседней комнате, стоящей с кистью в руках у мольберта возле раскрытого настежь окна — моя соседка рисовала ночной пейзаж. Снова девушка была обнажённой, но на этот раз без визора на лице, зато с огромными наушниками на голове — то ли слушала музыку, то ли просто надела, чтобы стрекотание ночных сверчков не отвлекало от работы. Также я обратил внимание на дорогущий широкоформатный моноблок на рабочем столе, беспроводную клавиатуру к нему, стилус для сенсорного экрана и валяющийся на кресле графический планшет. Видимо, заметив краем глаза движение, Таисия резко развернулась с выражением испуга на лице, но моментально узнала меня и непроизвольно взглянула на большие часы на стене.

— Уже? Что-то я совсем заработалась…

— Почему акварель? — удивился я такому странному выбору художницы. — Картины маслом же стоят в разы дороже!

— Разбираешься в живописи, Пётр? Или после разговора со мной посмотрел в сети информацию?

Я лишь загадочно улыбнулся в ответ. В живописи я разбирался достаточно слабо, да и не смотрел ничего днём, но то, что картины акварелью мало ценятся, а потому художники предпочитают использовать масляные краски, считал общеизвестным фактом.

— Это не готовые арт-объекты, — объяснила Таисия, вытирая руки от краски мокрой губкой. — По-настоящему они раскроются и оживут после компьютерной обработки. Ты разве не смотрел мой сайт? Я специализируюсь на «живых» картинах — таких, где ветер качает деревья, волны бьются о волнорез, над морем кружат чайки, а по набережной ходят счастливые люди. Поэтому и акварель — работать ею намного быстрее и дешевле. Маслом я тоже пишу, но это прошлый век, современное же искусство ушло от статичных картин далеко вперёд!

Я вернулся в зал и молча походил меж набросков и картин, уже более подробно рассматривая их. Наконец не выдержал и спросил, указав на девушку в старомодном платье меж кипарисов.

— Это ведь ты? Лица ни на одной картине не видно, да и волосы длинные светло-русые, но уж очень на тебя похожа.

— Возможно… — уклончиво ответила Таисия, поскольку я перевёл внимание на соседний набросок, где та же самая девушка, вот только уже полностью обнажённая, очень соблазнительно выгибалась на фоне лунной дорожки на воде. И тут же предложила подарить заинтересовавшую меня предыдущую картину в обмен на то, что на следующей она нарисует уже меня.

— Это мне стоять весь день тут в студии и позировать… — проговорил я с унынием в голосе, поскольку подобная перспектива не очень-то меня вдохновляла, хотя и отказываться от подарка симпатичной художницы было бы крайне невежливым с моей стороны.

— Зачем? — удивилась художница. — Я тебя уже сфотографировала на визор в разных ракурсах. Осталось обработать снимки компьютерной программой и добавить твою фигуру на готовый пейзаж.

Мне стоило больших трудов сохранить вежливую улыбку на лице. Я вообще-то в розыске и с фальшивой личностью, за мою голову назначена солидная награда, и за мной гоняются опасные убийцы, а потому новость о снятых без моего ведома фотоснимках выглядела весьма и весьма тревожной. Потребовать от Таисии удалить все снимки? Но не станет ли от этого только хуже? Ведь тогда соседка будет меня в чём-то подозревать, начнёт копаться в моём прошлом и искать информацию о столь странном соседе. И хоть я постарался изменить внешность — отрастил небольшую бородку и усики, осветлил волосы и изменил причёску, найти оригинальную личность для столь умной и хорошо разбирающейся в компьютерных технологиях девушки не составит большого труда.

— Хорошо, Таисия, договорились, — такой вариант показался мне более спокойным. — И какие наши дальнейшие планы на сегодня? На пляж?

— Да, на дикий пляж. Только оба пойдём без визоров — их светящиеся в темноте экраны привлекут к нам ненужное внимание. Согласен?

Вариант оставить визоры в гостинице меня более чем устраивал, поскольку решал главную проблему — возможность раскрытия Таисией моей фальшивой личности. Конечно же, я согласился.

— Тогда дай мне десять минут переодеться. Подожди во дворе.

Я не удержался и съязвил, что «переодеться» в случае моей новой знакомой значило скорее «одеться», но всё же оставил девушку готовиться, покинул номер и направился по лестнице вниз.

* * *

Соседку пришлось подождать. Я был без визора, а потому времени перед глазами не видел, но не десять минут прошло по ощущениям, а как минимум тридцать. Но хоть за это время познакомился с хозяйским псом, которого к ночи спускали с цепи. Умнейшая оказалась зверюга! Один раз утром ему хозяева показали, что я свой, и этот лохматый волкодав относился ко мне дружелюбно и даже приносил из конуры свои игрушки хвастаться: основательно погрызенное резиновое кольцо и бережно хранимого обслюнявленного медвежонка. Таисия появилась в розовом очень коротком платьице, едва закрывающим ягодицы девушки, и сверкающих на каждом шаге босоножках, на плече моей соседки была большая пляжная сумка.

— Нам туда! — указала она