дрова в печь кидала, беса домового увидала, спать с собой позвала. В печи дрова горят да трещат, полати стары от страсти скрепят, стон да визг поидет, похоть диавольска идет. Оменыш по осени народится, сила во нем диавольска зачинится, будет славный чернознат, кажд бес ему будет рад. Ночи темны печи горячи, бесовски глаза ясны, ведьмовски дела шальны, вот дела каковы. … Ночь темна пришла, ведьма к росстани пошла, веретенышко достала, тайну песнь сказала. Бесы собрались, дивным плясом изошлись, работки попросили, ведьму в гости пригласили. За темны дола пошли, за темны гора пошли, черну речку перешли, на сторону западну пришли. Ведьма дело сотворила, бесов работкою снарядила, ух дела пойдут, бесам души ручием потекут.

Частушки

Я сегодня выходная, буду беса почитать, буду я людей курочить, бесу души собирать. …

Пословицы, поговорки

Эх, тяжела ты, долюшка колдовская, крест окаянный.

Ересь разведем – душ дьяволу нажнем.

Приложение 3

Смерть Кухулина[52]

– Никогда еще до этого дня, – сказал Кухулин, – я не слышал жалоб женщин или детей без того, чтобы помочь им.

Пятьдесят женщин королевского рода преградили ему путь. Цель их была – отвлечь его от выезда на новые подвиги, удержать его в Эмайн-Махе. Принесли также три чана с водой, чтобы, погрузившись в них, он охладил свой боевой пыл. Таким способом удалось удержать его от выезда на бой в этот день.

Враги Кухулина стали ждать до утра. Сыны Калатина расположили свое войско вокруг Эмайн-Махи. Дым пожарищ от зажженных ими сел образовал громадное облако, которое покрыло собою всю Эмайн-Маху. Войско сынов Калатина производило такой шум, что королевский дом в Эмайн-Махе весь сотрясался, и оружие падало со стен. Плохие вести доходили до Кухулина.

Тогда запела Леборхам: Встань, о Кухулин, встань, чтобы помочь Жителям равнины Муртемне Против воинов Лагена, о сын Луга, О герой, на благо взрощенный, Обрати на врагов свои дивные боевые приемы.

В ответ ей запел Кухулин:

Оставь меня в покое, о женщина! Не один я боец в стране Конхобора. Велики обязанности и заботы мои, Но не один боец я здесь, о женщина! Недобрый совет даешь ты мне, После столь многих и великих трудов Мне ли идти с охотой Навстречу смертельным ранам?

Запела Ниам, дочь Кельтхайра, жена Конала Победоносного:

Ты должен идти в бой, о Кухулин, Лишь ты один поразишь врагов.

Тогда Кухулин бросился к своему оружию. Он надел свой боевой наряд, но в то время как он одевался, пряжка, которою скреплялся плащ, выпала из рук его[53]. Он запел:

Это не вина моего плаща, Не его трение ранит меня. Это вина моей пряжки, Что пронзила мою кожу, Упав мне на ногу.

Он кончил снаряжаться, схватил свой щит с острыми бортами и бахромой и сказал, обращаясь к Лойгу, сыну Риангабара:

– Милый Лойг, приготовь для нас колесницу.

– Клянусь богом, которым клянется мой народ, – отвечал Лойг, – если б все люди из королевства Конхобара обступили Серого из Махи, то и им бы не удалось впрячь его в колесницу. Никогда до этого дня не давал он тебе предвещания, которое бы не исполнилось. Если хочешь, пойди к Серому сам и вопроси его.