Нет лучшего способа убедиться, что я получу то, что хочу, чем попросить об обратном.

Всю оставшуюся часть бала я не свожу глаз со свечей, желая, чтобы воск поскорее закончился. Я слишком волнуюсь, чтобы есть. Теряю счет вину, которое пью, пока не напрягается мочевой пузырь.

С большим трудом удается дотащить платье до уборной в коридоре, и только когда я соображаю, как собрать все падающие части кольчуги, я наконец испытываю облегчение.

― …видел решение Совета своими глазами… ― Мужской голос доносится из-за соседней деревянной перегородки, и я зажимаю рот, понимая, что нахожусь в уборной не одна. ― Там было написано ― лорд Валверэй, ясно как день.

― Да, недосмотр, ― отвечает другой мужчина, его голос звучит невнятно. ― Верховный лорд. Лорд. Это всего лишь формальность.

― Совет короля не допускает оплошностей. Неверный титул в документах указан намеренно, а лорд Райан слишком высокомерен, чтобы прислушаться. В документах о престолонаследии указан не его титул, а титул его отца!

Мой металлический лиф вдруг становится таким тесным, что я едва могу дышать. У меня нет обостренного слуха Бастена, но голоса за перегородкой, пьяные и беспечные, я слышу четко.

Разговор продолжается:

― Ты поделился своими опасениями с лордом Райаном?

― Да, и он встретился с лордом Берольтом. Бывший Верховный лорд ― ближайший кровный родственник Йорууна, а не Райана. Берольт настаивает, что это была лишь формальность, и корона перейдет к Райану, как и планировалось.

― А леди Сабина?

Первый мужчина мрачно усмехается.

― На месте Берольта я бы взял этот спелый персик себе в королевы.

Петли перегородки скрипят, когда мужчины уходят, но даже после того, как выйти становится безопасно, я все равно едва осмеливаюсь дышать.

Титул Берольта указан в документе о престолонаследии? Так вот почему он не настаивал на моем браке с Райаном? Может ли он намереваться украсть корону у своего сына?

Даже… украсть невесту сына?

Выйдя из уборной, я вытираю лицо влажной, благоухающей тканью. Мои конечности дрожат, как пудинг, когда я прохожу мимо ряда стражников в коридоре.

Вернувшись в бальный зал, я пытаюсь найти Ферру и Сури, чтобы сообщить им эту информацию, но Сури танцует с графом из Саленсы, а Ферра демонстрирует другим куртизанкам прорезные карманы своего платья.

― Я буду танцевать с будущей королевой Астаньона, ― хрипит низкий голос.

Мой желудок сжимается.

Прежде чем я успеваю отреагировать, лорд Берольт берет меня за руку и тащит за собой в гущу других танцующих, причем, несмотря на его преклонный возраст, он это делает не медленнее пьяных парочек вокруг нас.

Мое сердце колотится, словно по дороге в темницу, пока я беспомощно сопротивляюсь его хватке.

― Л-лорд Берольт…

Он притягивает меня к себе, одной рукой сжимая мою руку, а другой обхватывая мою талию. На секунду я теряю дар речи. Его рост ближе к росту Бастена, чем к росту Райана. Он выше и шире своего сына. В его нетвердых шагах нет той плавной грации, что есть у Райана.

― Не надейся, что сможешь воспользоваться своим даром, чтобы спасти своего охотника на Турнире. ― Горячее дыхание Берольта проникает мне в ухо. ― У меня есть способ взять под контроль твои таланты, девочка.

Его большой палец скользит по моей шее и ложится на хрустальное ожерелье, прикрывающее мое родимое пятно.

― В этот камень вплавлены осколки солариума из рога единорога. Восемь человек погибли, чтобы добыть его. Прошлой зимой в своей лаборатории я сделал открытие: солариум способен блокировать магию поцелованных богом.

Моя кровь вскипает от гнева. Теперь я понимаю, почему не могу услышать голос мыши или других животных ― мой дар замурован, как крепость, этим ожерельем-ошейником.

Меня посадили на цепь.

Я обхватываю кристалл пальцами, пытаясь сорвать его, но ожерелье сконструировано таким образом, что снять его невозможно.

― Это еще не все, ― продолжает Берольт, крепче прижимая меня к себе. ― Если ты решишь отомстить мне, когда твои силы будут разблокированы, знай, что я приказал запереть всех опасных зверей в Дюрене. Надеешься на помощь мелких зверей? Тех, кого я не могу посадить в клетку? Они мне ничего не сделают. Я регулярно принимаю противоядия. Ни насекомые, ни змеи не смогут меня уничтожить. — Его пальцы впиваются в обнаженную талию. ― Теперь ты понимаешь, девочка, кто на самом деле главный?

От этих последних слов, произнесенных угрожающим шепотом, я теряю всякие сомнения в том, что подслушанное в уборной ― правда.

Теперь, я с паникой понимаю, что завтра Бастен будет сражаться не только за свою жизнь, он будет сражаться за нас обоих. Без него мне не выстоять в этой буре. Вот так, одним махом, все мои тщательно продуманные планы рушатся.

Лишенная своего дара, я не смогу призвать на помощь ни одного животного.

Завтра Бастен встретит рев арены в полном одиночестве.

Глава 24

Вульф

― Боги Бессмертного двора, ― объявляю я в тишине своей камеры. ― Слушайте внимательно, остроухие ублюдки. Я двадцать шесть лет верил, что вы больше никогда не проснетесь. Черт, я надеялся, что вы не проснетесь. Но вот я здесь, на коленях, умоляю, как нищий. Не за себя ― я приму свою судьбу такой, какой она будет. Но ради девушки, которая держит мое сердце в своих руках. Если я умру сегодня, защитите ее. Или, да поможет мне Бог, я приползу из подземного царства, срежу эти остроконечные уши с ваших милых черепов и установлю их над своим камином. Аминь.

Меньше всего мне хочется стоять на коленях в промозглых бойцовских казармах под ареной Дюрена, но я здесь. Потолок над головой дрожит от десяти тысяч зрителей, заполнивших трибуны. Пыль осыпается вниз, когда они топают в унисон, призывая начать Турнир самых стойких.

Город уже несколько недель с нетерпением ждет это кровавое испытание. И кто я такой, чтобы отказывать им? Запертый здесь, в темноте, я снова стал зверем. Бойцом, зарабатывающим кровавым