— так же. Но чтобы просто убить из-за того, что богач стоит над бедняком, что корпорат превышает обычного жителя — такого ещё не было. И не было такого явления было по одной простой причине: слишком уж велика была цена такого вот проявления межклассовой борьбы. Слишком уж жестоко расправлялись потом с теми, кто решал расправиться с представителями корпораций, что называется, своими силами. Так что такой вариант очень маловероятен...

Но что, что же тогда произошло на самом деле? Не мог же Дриксон застрелиться сам, в конце-то концов!

Одно из возможных объяснений пришло в голову Короля кошек. Ну да, вполне возможно, так и есть! Просто детектор лжи, встроенный в голове Троя, один раз ошибся, и всё. Сработал неверно. Ведь эти самые детекторы изобрели ещё давно, и ещё тогда их результаты не учитывал ни один суд, поскольку эти детекторы часто ошибались, и их очень легко было обмануть. Да, с тех пор прошло больше столетия, детекторы лжи переделали почти полностью — если честно, от них вообще осталось одно название, если рассматривать то, как они устроены. Но вероятность ошибки в работе этих устройств всё равно оставалась. Так что наиболее вероятно, что один раз детектор лжи в голове Троя всё-таки выдал неверный результат.

И Король кошек был готов держать пари, что это произошло именно в случае с Адольфом. Просто на роль убийцы Генри Дриксона лучше кандидатуры и не придумаешь!

«Ничего... — подумал Барс. — Трой за это дело взялся — значит, он всё равно убийцу найдёт, каким бы невыполнимым это дело не казалось. Этот наёмник не первый год работает в Хротцбере — и ещё ни разу не было случая, чтобы он не доводил взятое дело до конца!»

С этими мыслями гигантский кот сладко потянулся и встал с пуфика.

Пора было насытиться сладким вкусным молочком!

Безумный Стэн во всю гнал свой байк по ночной дороге. Его не волновал дождь, который, сеявшись с небес, нещадно колотил Стэна по лицу и плечам; не волновало то, что весь город замер в непонимании одного вопроса (а именно, кто же убил Генри Дриксона?); не волновало байкера ничего, кроме той старой раны, которую разбередил в его сердце Трой со своими извечными вопросами. Стэн ни на секунду не мог выкинуть из головы Кейт — свою первую любовь и единственную девушку, которую он действительно обожал.

И ради памяти которой он творил всё то, за что его и прозвали «Безумным».

Да, Стэн, конечно же, прекрасно понимал, что по большей части все его старания тщетны. Он всё равно не сможет спасти каждую девушку, которая, как и его покойная Кейт, зарабатывали себе на жизнь проституцией. Он не сможет оградить каждую из них от этого зла, от этого греха, от всей этой гадости. Он не сможет перебить всех тех, кто причиняет этим девушкам боль, как физическую, так и духовную — эти ублюдки всё равно будут продолжать обращаться с ними, как с товаром, этого не изменить. Но ведь...

Но ведь Стэн мог хотя бы попытаться всё это исправить, верно? Он же мог спасти не всех (далеко не всех, далеко!), но хотя бы несколько десятков девушек! Вырвать их из этого капкана! Заплатить им столько денег, чтобы они навсегда забыли о своей жуткой работе — пусть их будет не так много, но всё же достаточно, чтобы Безумный Стэн чувствовал себя спокойным!

Да, он не мог перебить всех тех, кто издевался над теми, кто, как и Кейт, зарабатывал свои деньги проституцией; но он вполне мог убить хоть кого-то, кто избивал и унижал проституток! Безумный Стэн мог хотя бы здесь, в пределах Хротцбера построить новый, сильный мир, где девушкам не придётся зарабатывать себе на жизнь именно так, где все отморозки, даже такие, как скинхеды и Хейтеры не причиняли бы беззащитным девушкам вред, а проклятые сутенёры не гребли за них деньги лопатами, а валялись бы в земле, поедаемые червями!

Он помнил Кейт. Свою прекрасную, свою любимую Кейт. Которую он пытался спасти, пытался вытащить из этой клоаки, как будто предчувствуя, что с ней может случиться в ближайшие годы, в ближайшем будущем. Стэн хотел ей помочь, освободить её, сделать своей женой, но...

Она сам этого не хотела. Или, скорее всего, хотела, но гордость не позволяла ей это сказать. И теперь Безумный Стэн не будит допускать своей прошлой ошибки. Он не будет спрашивать, хотят ли они свободы от их рабского труда.

Он просто возьмёт и освободит их. Не всех, конечно. Сколько сможет. А всех тех гадов, кто смеет плохо обращаться с девушками, он просто-напросто расстреляет из своего «Красавца». Пулемёт, который был прикреплён к байку Безумного Стэна, всегда был голоден до новой крови. И эту кровь он ему с радостью предоставит!

Безумный Стэн гнал свой байк в ночь. Настроение у него слегка повысилось. Ведь он уже был готов спасти очередную несчастную девушку — и чемодан с деньгами на сиденье за его спиной был готов ему в этом помочь.

«Верьте в меня, мои девушки! — думал Безумный Стэн, не сводя глаз с дороги. — Верьте, и я вас спасу! Если не по всему миру, то хотя бы по всему Хротцберу уж точно!»

И он самозабвенно улыбнулся.

Впереди ещё столько подвигов...

Француз размышлял над вопросом, волновавшем чуть ли не весь Хротцбер: кто же всё-таки в итоге убил Генри Дриксона? Ведь не сам же по себе умер этот старый лис! Причём размышлял над этим вопросом Француз, не отрываясь от своего любимого занятия — а именно, поглощая в огромных количествах еду на своём личном столе.

Вообще в этом вопросе толстяк склонялся к одному лишь разумному логическому объяснению того, что Трой опросил почти что весь Хротцбер и при этом так и не выявил ни одного мало-мальски подходящего подозреваемого. Это означало лишь одно: убийца тот, кого Трой так и не опросил. А кого он, скажите на милость, даже опрашивать не стал, посчитав, что убийцы из них никакие?

Агату Шпац и Дэна Столза. Да-да, как бы это пошло не прозвучало, но, похоже, что всё будет как в дешёвом детективе: убийца — дворецкий! Только в нашем случае бывшая служанка и её парень-шмарень. Трой отверг