сминает робкие попытки французов и их союзников организовать контратаку, а сына все нет и нет. Вот, почти вся армия Конрадина в каком-то исступленном порыве снимается с места и бросается в бешеную и безумную атаку на разбитых врагов, бегущих по полю Тальякоццо или прижимающихся к верхушкам холмов, загоняя себя в природную ловушку, а Козимо все нет и нет.

«Может быть, он покинул слабого короля Неаполя? – Эта мысль, промелькнувшая в голове Козимо-старшего, разозлила и в тоже время обрадовала отца. – Хотя…»

Козимо-старший даже привстал на стременах от неожиданности. Круто огибая по дуге их правый фланг, вернее сказать – его полное отсутствие, ведь вся армия кинулась добивать разбитого противника, на холм, где располагалась ставка принца Конрадина, неслась небольшая группа – чуть более сотни – рыцарей, ведомая всадником, за спиной которого развивался алый стяг рода ди Кавальканти: взвившийся на дыбы жеребец и рыцарь, держащий в руках большой крест с двумя поперечинами – память о первом крестовом походе и о том, что их предок прикасался в Честному Древу и был его носителем.

– Господи… – прошептал отец, узнав в переднем всаднике своего младшего сына Козимо, – он решил умереть… – Козимо-старший протер глаза, надеясь, что это ему только привиделось, снова посмотрел на несущихся в бешеном галопе рыцарей и побледнел, сделавшись беле горного снега. – Почему?..

Конрадин даже рот раскрыл от удивления. Этот безумный и отчаянный рывок небольшой группы рыцарей противника не вызвал в нем н капли подозрения, лишь изумил и несколько ошеломил его. Он резким жестом подозвал к себе одного из оруженосцев и с нескрываемым раздражением в голосе приказал:

– Прикажи синьорам ди Кавальканти и ди Франджипани атаковать и уничтожить наглецов!..

– Отец! Отец! Это же наш пропащий Козимо! – Почти дуэтом прокричали Горацио и Лоренцо. – Он с ума сошел!!!..

Отец снова поморщился и натянул повод своего декстриера, намереваясь отдать команду о выходе из боя. Он уже почти развернул своего коня, когда подбежавший к нему оруженосец принца Конрадина громко передал приказ об атаке и уничтожении отряда рыцарей.

– Господи… – снова прошептал он, – за что ты меня так караешь?..

Сыновья, ненавидевшие своего младшего брата и втайне завидовавшие его свободе и смелости, обступили отца. Старый Козимо тяжело вздохнул и, перехватив их возбужденные и немного растерянные взгляды, произнес:

– Повинуйтесь, олухи! Мы атакуем следом за отрядом синьоров Франджипани…

Сыновья разъехались к своим группам рыцарей и передали приказ отца. Сотня ди Кавальканти, выждав начало движения отряда Франджипани, медленно тронулась следом, намереваясь либо отсидеться за их спинами, либо, если ситуация станет критической, вклиниться между противниками и попытаться спасти жизнь младшего сына. Так, по крайней мере, в своей душе решил отец, но его сыновья не знали об этом и горели желанием покарать своевольного и непослушного братца.

В это время от отряда Франджипани отделился один из рыцарей, который подскакал к Козимо-старшему и крикнул сквозь прорези своего шлема:

– Синьор Козимо! Меня послал к вам мой хозяин, дабы уточнить у вас, не вашего ли сына он изволит видеть в голове атакующего отряда противника?!..

Козимо до боли стиснул зубы, так что они даже хрустнули, а скулы свела судорога, кашлянул и ответил:

– Да. Передайте синьору Франджипани, что он волен поступать так, как велит ему долг и сердце!..

Рыцарь ничего не понял из пространного ответа старого Козимо, но уловил смысл общих фраз, поклонился в седле, развернул своего коня и ускакал к отряду, начинавшему свой разгон.

Козимо прищурился, словно острые и безжалостные лансы рыцарей предназначались именно ему, а не его сыну, и целились именно в него, а не сына, ойкнул, его сердце сжалось, и его пронзила огненная игла боли.

– Вперед! – Крикнул он, отдавая приказ о начале атаки. Козимо-старший хотел успеть нагнать отряд Франджипани, встать между ним и горсткой отважных безумцев, ведомых его не менее безумным и не менее отважным сыном, развести руками острые копья воинов и, схватив Козимо-младшего в охапку, утащить его отсюда, спасти от неминуемой гибели.

Сыновья, Горацио и Лоренцо, не могли понять отца. Они подхватили крик и передали по рядам рыцарей сигнал к атаке:

– Атака! Атака! Кавальканти и Крест!!!..

Козимо-младший несся впереди своей горстки воинов прямо на холм, у подножия которого он увидел большой отряд своего отца и братьев, стоящих под огромным и трепещущим на ветру стягом их старинного рода. Точно такой же рыцарь верхом на вздыбленном жеребце держал в руках большой крест с двумя поперечинами.

Он заплакал от гордости, ведь перед ним развевался флаг его рода, флаг его любимого отца, которого он безумно любил и с которым постоянно ругался и спорил, доказывая всему миру и самому себе, что достоин его любви и уважения и не понимая того, что отец его всегда любил, любит и будет любить независимо от того, станет он героем, или нет. Ведь он его сын, плоть от плоти и кровь от крови.

– Раздвинуть строй! – Закричал Козимо и в его голосе прозвучали нотки отчаяния. – Широкий фронт!!..

Сотня рыцарей на ходу перестроилась и, расширив фронт атаки, врубилась в передние ряды рыцарей Франджипани. Раздался чудовищный хруст ломающихся копий, ржание лошадей и крики рыцарей утонули в общем грохоте сражения, смешиваясь в одну ужасающую и завораживающую своей искренностью какофонию смерти.

Его ланс сломался – противник неуклюже взмахнул руками и вывалился из седла, пронзенный острым наконечником боевого ланса. Козимо-младший с раздражением отбросил обломок и, забросив свой щит-рондаш за спину, выхватил седельный меч, намереваясь вступить в схватку с рыцарями противника, окружившими его со всех сторон.

Атака захлебнулась, рассыпавшись на групповые и одиночные схватки рыцарей. Козимо-младший успел бросить взгляд на поле сражения и улыбнулся – ему далось-таки развернуть последний резерв Конрадина спиной к лесу, за которым располагался резерв Шарля де Анжу.

– Кавальканти! Кавальканти!!.. – прокричал он боевой клич своего рода и атаковал нескольких рыцарей из отряда Франджипани.

Его седельный меч, его еще называют бастард или меч с рукоятью в полторы руки, вертелся над шлемом рыцаря и обрушивался на щиты, шлемы и коней противника, сея смерть и ужас в их рядах. Козимо, как мог, пытался защищаться, но враг, обступивший его со всех сторон, наседал и вскоре он пропустил несколько ощутимых ударов по своему шлему и корпусу, зашатался и, заваливаясь на бок, выронил бастард на траву, притоптанную копытами коней. Один из рыцарей Франджипани, улучив момент, нанес его вдогонку мощный удар секирой в район плеча, прорубил кольчугу и застрял в теле.

Козимо упал на землю и закрыл глаза. Секира так и осталась