Чуть отвлекаясь, не могу не вспомнить о ещё одном немаловажном моменте.

В очередной свой приезд уже сюда, на Хоккайдо, Миддлуотер, доведший до своих экспертов мнение моей госпожи о недопустимости спешки в отношении меня, «привёз» существенную поправку к программе моего исцеления и социальной реабилитации. С лёгким неудовольствием от ощущения своего запаздывания он объяснил госпоже Одо, что мог бы стать более полезным ей в решении вопроса, каким быть мне человеком, если бы она заблаговременно делилась с ним деталями своих планов:

— Наверное, было бы неплохо, — издалека, слегка маскируя, повёл он свою наступательную линию, — если бы ты, Акико, наперёд кое-что подсказывала и мне — в интересах нашего общего дела.

— Что именно ты хотел бы знать? — спросила госпожа Одо. — Я уверена, что мы с тобой прошли этап вырабатывания общего языка. У нас давно установилось нормальное рабочее взаимопонимание.

— Да, у нас с тобой неплохо покатило с самого начала, — тут же согласился, но сразу принялся более откровенно высказываться Миддлуотер. — Не забывай всё же, кто платит и возглавляет эти работы. Немало нам попадается еще всякого вздора, как, например, у Гюстава Лебона в описанной им психологии человеческих толп. Был в девятнадцатом веке такой расист-примитивист. Говорят, в книгу Лебона частенько заглядывал Владимир Ленин. Хотя всё здесь, действительно, довольно просто. В этих наших проблемах с господином Густовым стал уже разбираться даже мой адъютант.

— Поздравляю, — сказала Акико, чуть удивившись, и из её глаз выскочили-выпрыгнули озорные огнистые бесики.

— С чем? — Миддлуотер удивился тоже.

— С тем, что у тебя появился адъютант.

Миддлуотер довольно улыбнулся и пояснил, что адъютанта имеет уже давно, но по его легкому смущению и тому, как он быстро оглянулся на дверь, госпожа Одо уловила, что в функции помощника Джеймса входит и надзор за своим начальником.

— Мой Патрик постарался, нашёл выдающиеся работы нашего американского психолога Хосмера, — преодолевая возникшую неловкость, принялся рассказывать Миддлуотер:

— Так вот, милая Эйко, Хосмеру удалось научно обосновать существование в человеческом сообществе всего-навсего четырёх систем этики. Если мы вплотную подошли к вопросу, какой личностью быть Густову, на прошлом вашем консилиуме, помнится, речь как раз шла о культурном подслое, подведённом под образование, то эту личность необходимо выращивать на этическом основании, тщательно отобранном из четырёх возможных. Мне хочется, чтобы вами учитывалось, что все четыре этических системы, и это также установил Хосмер, оказались со слабиной, потому что людьми созданы. Одну из этих открытых им этик он назвал утилитаристской, имеющей в виду достижение пользы для большинства людей. Интересы других людей, меньшинства, эта этическая система попросту не замечает. Другую Хосмер назвал универсалистской. Она учитывает только чистоту намерений человека, игнорируя результат, который получится в итоге. Есть и люди третьей, коих можно назвать искателями справедливости, или уравниловки: всё должно распределяться между всеми поровну. Они не учитывают, что всех нас Бог создал разными, не одинаковыми…

— …И, наконец, по Хосмеру, — лёгким жестом прервала Миддлуотера госпожа Одо, — те, кто привержен четвёртой системе, так и названной этической, превыше всего ставят свободу личности. Материальные блага их при этом не интересуют. Разумеется, Джеймс, мы учитываем всё это, но, наверное, ты не совсем точно об этом рассказываешь. Здесь речь идет о людях, а не о системах этики. Системы раскрываются через людей, не наоборот. А ты маловато приводишь типов людей.

Со времен Гиппократа насчитывали четыре типа человеческих характеров: сангвиник, меланхолик, флегматик, холерик. Борис Густов, как и я, личность деятельная, и тяготеет к сангвиническому типу характера. Но для меня более характерны отдельные меланхолические моменты, а у него наличествуют и флегматические и холерические, меланхолии в нём я не замечаю. Можешь поучить своего адъютанта и тому, чего он, интересуясь вопросами этики и проблемами людских характеров, пока не нашёл. Искать ему следовало не только в Америке. Не буду трогать французских сенсуалистов, пусть своими гипотезами пользуются сами. Изучавшие систему этногенеза русского ученого Льва Николаевича Гумилёва, кстати, сына поэта Николая Гумилёва, расстрелянного большевиками, и даровитейшей поэтессы Анны Ахматовой, исходя из введённых Львом Николаевичем в научный оборот понятий аттрактности и пассионарности, то есть способности человека увлекать других и притягивать к себе, и страстности, увлеченности — соответственно, построили графически в осях обобщённых параметров аттрактности и пассионарности расположение, в зависимости от наполненности этими двумя категориями и их соотношением в человеке, уже двенадцати социально-психологических типов характеров: от пророков, прорицателей, искусителей и творцов до бродяг и преступников.

Мой личный опыт общения с различными человеческими типами позволил, через двадцать лет после учеников Льва Гумилёва, расширить количество людских типов до пятидесяти, куда вошли и такие достаточно характерные личности, как духовидцы, эстеты, мечтатели, разрушители, сибариты, палачи, фанатики, садисты, деспоты, сомневающиеся, зеваки и даже стервы. А также: особи никчёмные, не от мира сего, такие индивидуумы, как скряги, и, наконец, шлюхи по нраву и сути, обоих полов. Мы учитываем и это, Джеймс.

Я даже думала, что взаимное расположение всех этих характеров правильнее было бы строить не на плоскостной диаграмме, а в трёх осях, объёмно, и третьим учитываемым параметром обязательно стало бы ещё и отношение этих характеров к кому-то или чему-то. Не удивлюсь, если кто-нибудь додумается расположить характеры в многомерной матрице, что было бы ещё вернее и интереснее. Может статься, после такого построения, что фундаментальных этических систем определённо больше, чем четыре. У всякого Хосмера свои узкие рамки. А у меня лично тоже рамки: не хватает времени, головы и свободных рук. Пусть последнее слово в этом вопросе будет за тобой, Джеймс, раз уж ты об этике и людских характерах так уверенно заговорил. Итак…

— Итак, мы договорились, — с настойчивым назиданием и чуть напыщенно резюмировал Миддлуотер, — что личность русского следует воссоздавать непременно на качественном этическом основании. Кстати, сейчас я летаю до Токио рейсовым самолетом и сюда на Хоккайдо еду скоростным поездом по тоннелю под проливом. Дольше, зато не устаю. Деньгам налогоплательщиков солидная экономия. Вот как отреагировали эксперты на твое нежелание спешить в отношении Густова. За что благодарю: высвободилось время почитать и подумать…

— Поменяй, смести акценты, Джеймс, — Акико не поддалась нажиму и не оставила последнего слова за Миддлуотером, — пойми: разница в действиях, в поступках людей начинается с того, чему их с детства учат! И учиться потом каждому человеку надо всё время, постоянно!

Не знаю, что читал и насколько рационально использовал Джеймс высвободившееся время. Но в мою жизнь, так или иначе, пришла пора серьёзно учиться. Учиться, начиная с самого начала. В чём-то почти с азбуки.

Хочу отметить, что и отец Николай своего добился. Прежде получения