– На вас было желтое платье. Оно вам очень шло.

– Видимо, старею и начинаю говорить вслух все, что думаю. – Тильда развела руками. – Но давайте все-таки приступим к обсуждению нашего дела.

Ее голос прозвучал в наступившей тишине, как выстрел под сводами древнего храма.

Со вздохом господин Шанно кивнул.

На широкий стол – кот был возмущен таким наглым вторжением в свои владения – легли рисунки и чертежи: аккуратно выполненные продольные разрезы и общий план храма.

Тильда прижала их с одного края подсвечником, с другого – чернильницей. Сдерживая гордость собой, сказала как можно ровнее:

– Мы сделаем купол из специального кирпича по лекалам. И он не будет круглым.

Дерек склонился над столом, рассматривая ее работу – обведенные тушью линии стрельчатого – в том же стиле, что и остальной храм – купола. Трогал их так, будто они готовы вот-вот исчезнуть с листа.

Тильда не смогла скрыть победную улыбку, вскинула по привычке подбородок. Ждала ответа, а Дерек все разглядывал чертежи, не поднимая головы.

Так же, не глядя, не отрываясь от бумаги, спросил:

– И каким же в таком случае?

– Сводчатым. И восьмигранным. Правильный круглый купол не справится с такой нагрузкой: вы сами знаете, что рано или поздно он не выдержит собственного веса и провалится внутрь.

– Да-да, конечно…

Отойти от традиций и сделать купол иной формы другие мастера даже не подумали! Изменяясь, традиции остаются жить в веках – и Тильда была полна решимости использовать и традиции Ушедших, чьим великим достижением были арка и купол, и современные изыскания.

– Дуга купола будет подниматься вверх, а наверху, – продолжила она, указав на чертеж фонаря, – будет взаимно укреплена фонарем. И мы сделаем не один, а два купола! Верхний защитит всю конструкцию и фрески от дождей и постоянных зимних туманов. В общем, вы все видите сами.

Скрыть удивление и замешательство мастер Шанно даже и не пытался.

Слуга принес им кофе – Тильда пила так торопливо, что обожгла горячим язык. Она едва могла спокойно сидеть за столом, глядя, с каким потрясенным видом господин Шанно обдумывает услышанное и увиденное.

– Впечатляющая мысль, – наконец произнес он таким тоном, будто собрался сказать нечто противоположное.

Тильда сощурилась:

– Но вам не нравится.

Дерек Шанно невесело вздохнул, снова принялся ерошить растрепанную шевелюру.

– Слишком уж просто все на словах. И я не представляю…

– Просто? Отчего же вы сами до такого простого решения не додумались?.. – Тильда, не давая ему ответить, продолжила: – Кроме того, не мне напоминать вам, что купол Эльи Веспы не был построен именно из-за недостатка средств. Если мы будем строить купол таким образом, как предлагаю я, то нам не понадобятся ни временные помосты, которые вообще невозможны на такой высоте и при такой ширине пролета, ни сложные леса, ни вообще хоть какие-то подпорки. Мы даже кухню сможем организовать прямо на месте!

Она уже так ясно представляла это, что дело казалось решенным. И вдруг – неприятие во взгляде, в чуть изогнутой линии губ господина Шанно, неприятие, что холоднее зимнего дождя.

– Смело, изящно и совершенно бездоказательно.

Конечно, она не ждала согласия во всем! Но математика красноречивее слов – неужели его не убедит безупречный, как она думала, расчет? Угол наклона ребер будет таковым, что дуга купола будет обладать наибольшей прочностью – по крайней мере, в расчетах ей виделось именно так. К тому же предполагалось укрепить всю конструкцию каменными стяжками.

– Мы можем перекрыть подобным сводом для пробы небольшое пространство, сравнить. – Сдаваться Тильда не собиралась. – Все остальные проекты либо дороги, либо слишком сложны, либо ненадежны.

– Да, это так, разумеется. Но и этот вариант кажется мне не менее затратным, чем все остальные.

– Так бы сразу и сказали, что вам интересно подтверждение собственных догадок, а не чужие идеи. – Тильда фыркнула. – Зачем было просить меня!..

Она встала, отошла к окну, с силой дернула вверх створку. Стояла, глядя в сад, залитый утренним солнцем, вбирая в себя влажную после ночного дождя свежесть олеандров и самшитовых кустов, белеющих в зеленом сумраке бутонов магнолий и огромной акации у стены. Мысли, такие стройные и четкие еще недавно, разбредались.

– Признаюсь, мною двигало тщеславие, – проговорил за спиной Дерек. – Но теперь мы потратили столько времени…

– Вы обвиняете – меня? Дав мне возможность самостоятельно работать над проектом?.. Вы… – Тильда задохнулась. Ароматы сада стали душными и тяжелыми.

– Да, да, я был недальновиден!.. Но мы потеряли время, – повторил он с нажимом, – на то, что никому не придется по вкусу! Мне надо отнести чертежи в совет на этом пятидневье – что я им покажу? Это фантастическое сооружение?

– Значит, не стоило полагаться лишь на мои знания.

Господин Шанно, похоже, обдумал несколько ответов – и не выбрал ни одного.

– Мне придется убеждать городской совет по строительству в том, что постройка такого купола возможна без лесов. И вообще – возможна.

– О, не сомневаюсь, что у вас получится!.. – Тильда не смогла избавиться от едкости в голосе – да и не хотела избавляться. Вот бы убраться подальше от этой комнаты и этого разговора! Вся радость, все воодушевление схлынули, оставляя за собой вязкие подтеки разочарования. – Я не в силах придумать для вас еще один подходящий вариант. Мне и этот стоил трудов, знаете ли.

Она наконец отвернулась от окна и посмотрела прямо на господина Шанно – его пальцы, лежащие на подлокотнике кресла, дернулись нетерпеливо и раздраженно.

– Вы можете воспользоваться моей идеей, можете порвать и выкинуть чертежи – воля ваша. Впрочем, могу помочь в уничтожении: разжечь огонь? – Тильда шагнула к камину.

– Вы невозможны. Вас так задело, что я не прыгаю от радости?

Тильда поперхнулась несказанными словами. Молча достала из сумки готовальню, положила на стол поверх чертежей.

– Можете оставить ее себе! – Дерек махнул рукой. – Мне не нужно два прибора.

– Благодарю, господин Шанно. Но это слишком дорогая вещь для меня. И вряд ли она мне теперь пригодится.

Разговор застревал, как застревает в осеннюю распутицу колесо в глубокой колее. Этот разговор, как и тяжело груженную телегу, невозможно было сдвинуть с места ни на шаг – слова вязли, терялись.

И все же господин Шанно неуклюже попытался:

– И что же вы будете делать?..

– По счастью, у меня хорошие отношения с мастером Диего – буду снова работать с ним. Или с другим мастером – по крайней мере, теперь у меня есть рекомендации.

Верила ли она в это? Тильда и сама не знала.

Вернуться к фрескам и работе без продыху, чтобы Арон наконец смог снова пойти в школу, заниматься достойным, прибыльным делом… Может – открыть небольшую мастерскую, учить рисованию всех желающих… Снять домик – и зажить спокойно и тихо.

Ее ли эта жизнь?..

Она взглянула на рисунки и чертежи. Сглотнув, ощутила горечь – разумеется, то был всего лишь слишком крепкий кофе, ничем не подслащенный.

– Что ж, мы с вами в расчете: свою работу я выполнила. Здесь все есть, я ничего – ни одной детали – не утаила! И все же мне хотелось бы думать, что вам достанет ума разобраться в чертежах и не выносить суждения поспешно. – Губы дрогнули, но не в усмешке.

Они попрощались скомканно и спешно, и Тильда почти выскочила из дома господина Шанно, не разбирая, куда идет, брела, держа в руках неуверенность в том, что слова, которые были ею сказаны, сказаны справедливо.

Но оглядываться, а тем более – возвращаться – она себе запретила.

19

Арон шел на урок к Корню, когда еще издалека увидел толпу возле какого-то большого дома. Толпа волновалась, кто-то даже кричал. Происходило что-то интересное, и у Арона аж ладони зачесались от желания посмотреть, что там такое. Он протолкался, получил пару раз по затылку, пару раз в бок, сам кому-то локтем заехал, оттоптал ногу, пропихнулся, проскользнул как угорь – и увидел дохлую конягу. У нее страшно торчали ребра, а одна нога была в крови. На эту кровь уже слетелись мясные мухи, они роились, шевелились черно-зеленой массой в ране, облепили глаз и ноздри.

И они тоже были здесь – тут как тут, как эти мухи. Липкие нити-паутина тянулись от них во все стороны, они пировали на лошадиной голове с вытаращенным глазом и загнутой губой.

Сразу все дневные дела были забыты, Арон стоял и смотрел, и понимал, что не может уйти, даже если очень, очень захочет – он как будто в вязкую смолу влип, не пошевельнуться!

Что-то творилось вокруг.

Кто-то гаркнул прямо над ухом, и этот крик был совсем вороньим, жутким. Как будто сам Эрме-Ворон кричал. Пахло гнилыми яблоками и горелой тряпкой – как в тот раз, когда на чердаке…

Арон рванулся в сторону – прочь отсюда, прочь! Что-то цеплялось к нему, хватало и тащило, и Арон дергался, бился, как пойманный в сеть.

– Пусти! – прорычал он. – Пусти меня!

С той стороны только усмехнулись. Сладкая гнилая вонь и запах гари липли к ноздрям, к языку. Арон скреб воздух пальцами, и воздух вокруг был черным.

– Мрих рат! – выругался он по-хардийски, злые слова оцарапали горло.

И темнота вдруг с чмоканьем отпустила его.

На руках остались черные следы – как будто он действительно трогал обугленные стены.

А они тянули Арона к себе. Они казались