без того во многих местах представляют собою развалины. Где стол был яств – там гроб стоит. Полицейские опустошения и отлив разочарованных или усталых ограничил численность активных работников; на безлюдье и Фома стал дворянином; понизился уровень требований от членов организации, отлетела разборчивость; общение между различными частями организации ослабело; выборы чаще стали производиться вслепую, наудачу; элемент случайности вступил в свои права. Открылись незащищенные места организации; полицейские провокаторы, ловя момент, поспешили устремиться в бреши, чтобы изнутри подтачивать ее. Провалы стали следовать за провалами.

Демократия стала превращаться в пустое слово, в форму без содержания. Масса обслуживалась слабо, связи заводились, возобновлялись и снова обрывались. О полноте комитетских функций становилось смешно и мечтать. Число организованных рабочих или крестьян понижалось. Формально ультрадемократические организации все меньше и меньше охватывали массу, следовательно, фактически становились закрытыми для последней, оставаясь открытыми для кого? – для провокаторов и шпионов, уберечь от которых может только наличие прочного, устойчивого руководящего состава. А вместо этого общим правилом становилась крайняя текучесть, неустойчивость, а отсюда и случайность этого состава. Следствием этого является разношерстность, в свою очередь ведущая к разброду, к неустойчивости в тактике, к организационным трениям и отсутствию дисциплины.

С другой стороны, все больше начинает сказываться понижение уровня работников – самый угрожающий симптом в такое время, когда требуется углубление работы…»

В качестве мер для поправки дел партии руководящий орган рекомендовал: углубление пропагандистской и организаторской работы, планомерную постановку боевого дела и сосредоточение всех активных, испытанных партийных сил. Эти меры, по мнению органа, поднимут партию, придадут ей силу и популярность, а последнее вновь привлечет к партии сочувствие общества, без чего партия почти бессильна.

Едва ли надо доказывать, что развить свою деятельность в таких широких размерах, как то было в 1906 и отчасти в 1907 годах, партия социалистов-революционеров могла, лишь обладая хорошими денежными средствами. Средства эти имелись у партии. Они составлялись из пожертвований оппозиционной интеллигенции, из пожертвований некоторых членов партии, обладавших хорошими личными средствами, от партийных предприятий до экспроприаций включительно и, правда в весьма незначительной степени, из членских взносов. Есть данные утверждать, что в центральную кассу партии в 1906 году поступила большая сумма денег от одного из иностранных государств, а также что в кассу партии поступали суммы от некоторых иностранных капиталистов, спекулировавших на «русской революции».

В № 6 «Партийных известий» помещен следующий краткий денежный отчет Центрального комитета партии за 1906 год.

ПРИХОД

От членов партии – 62 000 руб.

От еврейской и американской социалистической партий и рабочих союзов – 25 000 руб.

Пожертвования, сборы, доходы от литературы и от предприятий – 18 000 руб.

Итого – 105 000 руб.

От лиц и учреждений, сочувствующих партии – 125 000 руб.

Всего – 225 000 руб.

РАСХОД

Боевое – 65 000 руб.

Литература – 60 000 руб.

Военное дело – 30 000 руб.

Освобождение из тюрем и ссылок – 20 000 руб.

Помощь организациям, товарищам и общепартийные расходы – 50 000 руб.

Итого – 225 000 руб.

Центральный комитет заявлял притом, что ему было передано 156 964 франка 9 сантимов[75], собранных Гершуни на устроенных им в Америке митингах и банкетах, на которых он делал сообщения о революционном движении в России.

XVIII

1908 год. – Удары, наносившиеся партии. – Предупреждение покушения на великого князя Николая Николаевича и министра Щегловитова. – Проявления партийной деятельности. – Первая общепартийная конференция и четвертое собрание Совета партии, их резолюции. – Конец года. – Партийные распри за границей. – Парижская группа социалистов-революционеров. – Группа «Инициативного меньшинства» и ее взгляды. – Розыски предателей в партии. – Измена Азефа

В 1908 году партия социалистов-революционеров продолжала получать со стороны разыскных органов удар за ударом. В январе в Петербурге, в столовой Технологического института, была арестована конференция из представителей различных групп Петербургского комитета в числе 13 человек.

В январе же предупреждена экспроприация кассы Императорских театров, для ограбления которой была составлена дружина из 10 человек, во главе с запасным унтер-офицером Яном Жвирблисом. Все предприятие разрабатывалось и подготавливалось жившими в Выборге интеллигентами. Осуществление его назначалось на 23 января. К этому числу должны были быть обследованы проходные дворы и изготовлены бомбы, для перевозки которых революционеры склонили молодого жандармского унтер-офицера из Финляндии Богданова. 23 января Богданов был арестован на Финляндском вокзале с четырьмя метательными снарядами, а вслед за тем были арестованы Жвирблис и остальные члены дружины.

В феврале произведены групповые аресты в Рыбинске и Самаре, в Перми же обнаружена хорошо оборудованная лаборатория, в которой найдены как готовые бомбы, так и различные взрывчатые припасы.

В том же месяце Петербургское охранное отделение расстроило главнейшее в году партийное предприятие: подготовлявшиеся летучим боевым отрядом Северной области покушения на великого князя Николая Николаевича и на министра юстиции Щегловитова. Покушения эти должны были явиться результатом кампании, которая уже давно велась против названных лиц и на которую не жалели ни денег, ни людей. Как уже было сказано после ареста в ноябре предыдущего года Карла, во главе летучего боевого отряда Северной области встал Марио Кальвино-Лебединцев.

Лебединцев приехал в Россию из Италии, где он прожил несколько лет, изучил в совершенстве итальянский и французский языки и взлелеял мысль, вернувшись на родину под видом итальянца, совершить грандиозный террористический акт – взрыв заседания Государственного совета. Предложенный Лебединцевым проект был принят Карлом. Предполагалось, что террористы проникнут в зал заседаний Государственного совета под видом корреспондентов, имея в портфелях бомбы, и, когда будет указано, произведут взрыв. Начались постепенные приготовления, изучение расположения мест Государственного совета, устройство пропускных билетов для корреспондентов и т. д. Но направленные в эту же сторону меры охраны послужили для боевиков грозным предостережением, и осуществление плана Лебединцева, о котором он так мечтал, оттягивалось. С арестом Карла Лебединцеву пришлось принять руководство над боевым отрядом и заняться прежде всего делом покушения на великого князя и министра Щегловитова.

В отряд входили: Анна Распутина, Сергей Баранов, Александр Смирнов, Вера Янчевская, Афанасий Николаев, Петр Константинов и революционерка Катя. Выследив проезды великого князя и министра и получив необходимое число разрывных снарядов, отряд к февралю был совершенно готов к нападению. 6 февраля Распутина, Баранов и Катя, из которых первая была вооружена снарядом, а двое других браунингами, поджидали около Министерства юстиции выезда министра, но предупрежденный о готовившемся покушении министр не выехал в тот день из дома, и боевики удалились. 7 февраля боевики уже всем отрядом вышли вооруженными на улицу, имея в виду возвращение в тот день в Петербург с охоты великого князя и выезд в Государственную думу министра. Этот момент был признан наиболее удобным к ликвидации отряда, почему и было отдано приказание к производству арестов. На Михайловской