Шрифт:
Закладка:
– Угу... И что, он забирает часть твоих сил?
– Нет! – такое предположение привело меня в ярость. Но, увы, в нем было слишком много правды, которую я отталкивал от себя как мог, надеясь что это не так... – Боюсь, я сам отдаю их ему. Я не хочу найти в подземелье под Эймурдином... растение.
– А Кайза чего не помог? Он ведь такое умеет.
– Сделал, что смог. Остальное, говорит, не в его силах.
Дани вздохнул.
– Иди сюда, – сказал он, качнув головой. – К свету иди. Пусть на тебя солнце вот так светит... Да... именно так. И глаза закрой. Сейчас будет очень больно, предупреждаю. Постарайся не свалиться, а то придется все начинать сначала. Да, мне надо, чтобы ты стоял. Это важно. Закрывай глаза уже, ну!
Одна его рука легла мне на спину, а другая – на грудь, зажимая дыру, которая только для виду была прикрыта тонкой кожей.
Дани сиял очень ярко. Сначала меня ослепил его свет, а затем – боль.
Мне показалось, что кузен не латает мою рану, а, наоборот, раздирает ее еще дальше, выворачивает наизнанку, обнажая все, что скрывалось внутри.
Я удержался на ногах только потому, что его руки сдавливали мои ребра с двух сторон. Вот только это не помешало моему сознанию ускользнуть прочь из тела.
Я падал и падал, а когда упал, нашел себя на краю обрыва.
Рядом сидел Лиан.
Это был взрослый Лиан с его ухмылкой, отросшими ниже плеч волосами и старым серебряным кольцом на цепочке. Когда я оказался рядом с ним, он как раз заканчивал заплетать косу. Братец посмотрел на меня удивленно и поднял бровь в недоумении.
– Ты чего такой бледный и напуганный, Верзила, – в глазах его был теплый свет и никакого мрака. – А у меня смотри, волосы отросли... больше не мешают...
Прежде, чем он закончил говорить, я схватил его за руку, зная, что на сей раз выдержу все – и огонь, и молнию, и любую другую боль.
Схватил и оттащил от края.
1
Наш отряд покинул Арроэно ранним утром.
Прощание было тяжелым...
Айна изо всех сил старалась не заплакать, а старая баронесса даже и не пробовала удержать слезу. Она не знала всех деталей происходящего, но догадывалась, что нам предстоит не самая веселая прогулка.
Когда мы уже отъехали на порядочное расстояние от замка, Дани промолвил словно между делом:
– Твоя жена сильно расстроена, братец... Как бы и она не разродилась прежде времени, – кузен уже был в курсе последних событий.
– Шмеля тебе под язык, – мрачно ответил я, и по счастью Дани действительно заткнулся после этого, придержал поводья и заговорил о чем-то с одним из своих десятников.
Дальше я ехал молча.
Со мной в седле снова был Вереск, но он неизменно оставался идеальным попутчиком, который никогда не задает лишних вопросов и вообще не треплется лишний раз.
По правде сказать, я не хотел брать его с собой... Да, мальчишка научился обходиться без посторонней помощи и уже не был таким беспомощным, как раньше, но он по-прежнему ничуть не походил на воина... Не место ему было там, где обещали скреститься клинки и магические силы, где, по всему судя, будут кровь и смерть.
Впрочем, я и сам ушел на намного вперед. После лечения Дани проклятая немощь отступила, ко мне вернулась способность дышать почти полной грудью и не заваливался при каждом втором шаге, но, когда я взял в руки меч, то сразу понял, насколько жалко выгляжу рядом с кузеном и его побратимами. Мои мускулы обмякли, из тела ушли ловкость и легкость, а простой круг движений с оружием вынудил меня снова вспомнить о том, что такое одышка. В эти дни я словно примерял на себя старость...
– Фарр... – голос Вереска выдернул меня из тяжких раздумий о грядущем, – не бойся. – Мальчишка обернулся и посмотрел мне в глаза. – С ней все будет хо’орошо. Она... она не пускает пло’охие мысли вглубь. Айна верит в тебя. И в твою удачу.
Я улыбнулся с трудом.
Моя удача... Где она осталась? В гроте близ Золотой? Или у подножия Эймурдина? Где бы то ни случилось, я более не чувствовал ее рядом. Но, хвала богам, удача моей любимой, похоже была более верна и надежна. А остальные? Мне мучительно хотелось узнать у Вереска, что он скажет про всех других дорогих мне людей. Кто вернется из этого похода живым и невредимым? Все, кого я люблю? Или нет? Но я лишь стискивал зубы и смотрел вперед – знал, о таком не задают вопросов. Уж лучше оставаться в неведении.
– Твой дар пророка вернулся к тебе? – спросил я вместо этого и попытался дышать ровней.
Мальчик молчал какое-то время, прислушивался к себе.
– И да, и нет, – промолвил он. – По’орой я без труда могу ответить на вопрос, а и’иногда мой язык словно нем, и я ничего не ви’ижу. Если ты хотел у’узнать про исход этой битвы, я ничего не мо’огу тебе сказать...
– Нет. Я не хочу.
Он кивнул, и дальше мы снова ехали молча до самой деревни, где жила старая знахарка и где нас с нетерпением ждала Ива.
Заходить в деревню не пришлось – девчонка уже стояла у дороги: едва завидев наш отряд вдалеке, она вышла навстречу. Все такая же маленькая, но совершенно несгибаемая. В ее глазах отражались щиты и мечи, и она сама казалась мне отточенным клинком, не знающим жалости и пощады.
Поравнявшись с ней, Патрик протянул Иве свои руки, и та забралась к нему в седло, ни слова ни говоря – только бросила на брата долгий глубокий взгляд, и тот сильнее сжал руками луку седла перед собой.
Мы добрались до Гремучего ущелья к полудню. Вереск к тому моменту уже порядком устал – я чувствовал это по тому, с каким трудом он удерживает спину прямой. Когда до прохода в складках горы было рукой подать, дядя Пат подъехал к нам и со странной усмешкой произнес, глядя мне в глаза:
– У меня для тебя есть сюрприз, малыш. Не знаю, понравится ли он тебе, но обнадежит – это точно!
В ответ на мою удивленно поднятую бровь дядя кивнул вперед, указывая на поворот за скалистым выступом, который мы объезжали. Я пришпорил коня и спустя пару минут тот вынес нас с мальчиком на ровное место.
Вереск ахнул первым.
У входа в ущелье стояла армия. Небольшая, но внушительная – не просто боевой отряд. И во главе ее...
– Отец!
Я никогда не думал, что буду так безгранично рад видеть его.
2
– Мальчик мой... Мой мальчик... – сухие губы короля крепко прижались к моей голове. От него пахло табаком и потом, дорогой и лошадьми. На краткий миг я вновь ощутил себя ребенком – настоящим маленьким мальчиком, который наконец дождался отца из долгого путешествия. – Какое же счастье видеть тебя живым и здоровым, сынок... – Он обнимал меня бережно, точно я был из стекла.
