Непале это не вызвало удивления. Дело в том, что древняя и циничная формула феодальной Европы «Король умер, Да -здравствует король!» нуждается здесь в известной поправке. Слишком уж большой подготовки требует сложный церемониал. Сначала был год траура и поминальных ритуалов, после чего пришел 2030 год Бикрама, крайне неблагоприятный, по мнению брахманов-астрологов. Еще год потребовался на подготовку. Так и текло время Кала-Бхайравы, прежде чем фактическое пребывание на престоле Бирендры получило официальное оформление.

Торжественная церемония происходила во дворе старого королевского дворца при огромном стечении людей и в строгом соответствии с древними традициями. Даже час торжества был определен национальным комитетомастрологов. Вначале король совершил обряд посыпания своего тела землей, привезенной из различных уголков страны, что символизирует причастность монарха к нуждам и чаяниям подданных. Потом он был помазан на царство маслом, молоком, творогом и медом, после чего жрец окропил его священной водой. Преобладание «молочных продуктов» в ритуале объясняется тем, что корова - самое почитаемое существо, воплощение божественности, ее изображение - на государственном гербе. Даже непреднамеренное убийство этого животного карается пожизненным заключением.

Проповедник Падмасамбава

Под пение древних гимнов короля возвели на трон. Стоя лицом к востоку, он принял корону, усыпанную драгоценными камнями, на гребне которой изображена птица с золотым оперением. С этой минуты он официально стал «королем-богом».

На дворцовой площади его ожидало уже не земное, а небесное царское кресло, осененное балдахином в виде девятиглавой кобры. Этот высокий трон Вишну символизирует основную обязанность короля - защитника страны и ее граждан. По окончании обряда коронации королевская чета села в серебряный паланкин, установленный на спине большого слона, и совершила объезд святых мест.

Дворец Ханумандхока, в котором проходила коронация, сильно пострадавший после землетрясения 1934 года, лишь частично восстановлен с помощью ЮНЕСКО. Согласно плану реконструкции древних памятников Непала, восстановление дворца должно быть своеобразной школой подготовки местных специалистов-реставраторов. А они очень нужны, если вспомнить, что временем и погодой испорчены многие произведения древних мастеров.

Молодой король объявил, что продолжит внешнеполитический курс своего отца. Печать в этой связи особое внимание уделила выдвинутому им предложению объявить Непал зоной мира. Оно было единогласно одобрено 25-й сессией Национального панчаята. В его поддержку выступили такие общественные организации, как Комитет защиты мира, Исполком молодежной организации и Организация непальских женщин.

Местные газеты, приветствуя инициативу короля, выразили надежду, что «все дружественные и миролюбивые страны отнесутся к этому предложению с должным вниманием».

Дворец Ханумандхока, названный так по имени индуистского божества Ханумана - министра царя обезьян, расположен в самом центре столицы. К нему неизбежно приводят ее запутанные улочки и переулки. По существу, это целый комплекс дворцов и храмов, соединенных внутренними двориками, запутанной системой лестниц и галерей.

В окруженном бамбуковыми лесами дворце я побывал незадолго до коронации, когда заканчивались последние отделочные работы. Бригада резчиков на одном из верхних этажей спешно готовила точные копии поврежденных наличников, сгнивших кронштейнов и балок, кровельщики, громыхая по многоярусным крышам, меняли разбитую черепицу, а каменщики скрепляли известковым раствором неотличимые от древних кирпичи.

Пока слоны и лебедки тянули канаты, выправляя покосившуюся башню Бхактапура, живописцы раскрашивали резные распорки вышки, названной в честь города Лалитпура, сияющей свежим деревом оконных решеток.

Специалист ЮНЕСКО, любезно взявший на себя роль проводника, таскал меня по лесам и галереям, нимало не заботясь о том, что дозволено видеть чужеземцам. Мы носились по заваленным строительным мусором «чау-кам» - внутренним дворикам, которые в обычное время закрыты даже для большинства непальцев. Но мне повезло угодить как раз в необычное время предпраздничной суматохи и реставрационной горячки, когда каждый занят своим лихорадочным делом и никто никого ни о чем не спрашивает. Едва поспевая за длинноногим немцем, я летал с этажа на этаж, стараясь все увидеть, ничего не упустить. Раз уж выпал счастливый билет, грешно было бы отказаться от выигрыша.

К сожалению, стражем брахманистских откровений выступила моя собственная память. Тщась объять необъятное, я даже не успевал делать пометки в записной книжке. О том же, чтобы сосредоточиться на чем-то одном, задержаться и пристальней вглядеться в суть, я и не помышлял. В результате сплошная каша в голове и полнейшая неспособность вспомнить, где, в каком чауке я видел тот или иной памятник. Благо храмы, культовые сооружения, алтари и фигуры божеств щедро разбросаны посреди дворцового города-лабиринта в трех измерениях.

Каждый из четырнадцати дворов посвящен особому божеству. Так, чаук, в котором происходила коронация, находится под патронатом Нартешвары - непальского близнеца На-

тараджа, Владыки танца. В рядовые дни лишь один из чауков открыт для посещения. Остальные чауки жители Катманду могут увидеть только однажды в году, на празднике в честь Дурги, который начинается четвертого картика, или 20 октября по нашему календарю. Эти же правила распространяются и на храм Таледжу, расположенный в северной части дворца. Перед ним воздвигнуты три каменные колонны, возносящие к небу бронзовые изваяния королей и льва. Таледжу считается королевским святилищем, и, за исключением Дурга Пуджи, когда тысячи молящихся со всей страны приносят дары к ногам богини-победительницы, входить в него дозволяется только высшим жрецам.

Культовые сооружения в Сваямбху-натхе

Это было единственное место в Хануманд-хока, куда я не посмел проникнуть. С балкона ближайшей башни отлично были видны мощеный двор, где сотни голубей склевывали жертвенное зерно, столпы с золочеными фигурами и резные балки в виде прелестных принцесс, поддерживающие трехъярусную крышу с колокольчиками. Дул легкий ветерок, и замкнутое пространство двора глухо вторило веселому, мелодичному перезвону. Интересно было бы побывать тут на Дурга Пудже, ког-да все становится красным от крови жертвенных животных и на ступени святилища летят отрубленные головы козлов и баранов. От королевского жреца я слышал, что только в полночь с восьмого на девятый день праздника в жертву Дурге приносят ровно 108 буйволов. То же сакральное число, унаследованное буддистами от брахманистов! Подобная взаимопреемственность порой выливается в странные формы. Львы, которые обычно стерегут буддийские храмы, улыбчиво скалятся перед бронзовой аркой дверей, не проявляя неудовольствия перед чудовищным попранием принципа ахинсы. И широко раскрытые божественные очи, нарисованные на пилястрах входной арки, привычно взирают на ежегодную бойню.

Дурга! Воинственное воплощение женственной Парвати.

Особой гармонией линий отличается двор, расположенный внутри «Дома услады», построенного в XVIII веке Притви Нараяной, объединившим разрозненные непальские княжества в единое королевство. Со всех сторон его окружают башни, абсолютно непохожие друг на друга. Рассказывают, что для отделки дворца король распорядился взять четырех архитекторов из главных городов: Катманду, Лалитпура (ныне