– Голенко я знаю лично.

– Да ты что?

– Мы вместе играли у Шахназарова. У Макса был проходной персонаж, которого убивают через пятнадцать минут после начала фильма. Нальешь мне еще?

Гуров долил в бокал вина.

– И каким он тебе показался? – спросил он.

Маша покрутила пальцами в воздухе.

– Никаким. Симпатичный, фактурный. Но когда узнаешь его ближе, то все положительное куда-то девается. На съемках он себя вел как-то странно.

– А точнее?

– Сцен с ним было немного. Обычно если актер задействован частично, то он может покинуть съемочную площадку. Если режиссеру он понадобится, то его вызывают снова. Сцены с Голенко были отсняты, но он никуда не делся. Он остался и постоянно присутствовал на съемках. Торчал возле режиссера, тусил с осветителями, с ассистентами, но не работал. Шлялся без дела. Я тогда еще подумала, что, наверное, он все-таки зачем-то нужен, раз находится на съемках, но потом поняла, что его привлекать не собираются. Просто светился. Там у нас большая массовка была, местные жители в основном снимались. Однажды я увидела, что Макс раздает им автографы. Причем сам предлагает расписаться или сделать с ним селфи. Удивительное дело. А еще у нас в то время случилась одна неприятная история, но я не уверена в том, что все поняла правильно.

– Рассказывай как есть, – попросил Гуров.

– Ладно. На съемках был один актер, который если не работал, то крепко выпивал. Власов его фамилия. Он вообще любил это дело, – Маша выразительно указала на свой бокал, – но к работе относился серьезно. Роль у него была небольшая, но заметная и шла пунктиром в течение всего сюжета. Я заметила, что в какой-то момент Макс спелся с ним. Ну дружат и дружат, мне-то что. Очередной съемочный день, все собрались, ждем Власова, а его все нет. То есть чтобы ты понимал: все наготове, включая погоду, которая как по заказу. А Власова нет. Появляется Макс и сообщает, что Власов напился и не придет. Девчонки-гримеры побежали к нему в гостиницу, а он и правда храпит, а на полу пустая бутылка из-под водки. У нас закон на съемках был: если завтра ты снимаешься, то накануне никакого спиртного, никаких гулянок, потому что сроки сжатые, а погода может подвести в любой момент.

– Это когда было, что-то я забыл?

– Давно, Лева. Осенью, лет шесть назад.

– Не вспомню.

– И не надо. Так вот, картина маслом. Съемки практически сорваны. И тут выступает вперед Макс. Дайте, говорит, эту роль мне, а то ваш алкаш так и будет вас подводить. Вроде бы в шутку сказал, но всем неловко стало. На его слова и внимания не обратили. Пока суть да дело, пока нашли Власову дублера, пока заново выставили свет, пока искали ракурс, чтобы со спины снять… Ой, как вспомню. Отсняли, ладно. Стали собираться, уже дождь начался. И тут Власов идет и сразу к режиссеру. Глаза испуганные, весь трясется, ничего не понимает. Помнит только, что прошлым вечером пил вместе с Максом. Тот сам к нему в номер пришел и уговорил пару рюмок накатить. Притащил что-то закусить, задушевные разговоры стал заводить. Власов сказал, что ему вдруг резко стало плохо и он уснул и, как убитый, проспал до вечера следующего дня. Как уходил Макс, он не помнил. Власов еще добавил, что никогда так быстро от водки его не рубило. Будто снотворного подсыпали. Ты знаешь, ему не поверили, и я в том числе. Мы все жалели его, нормальный ведь мужик, но рано или поздно он бы из-за пьянства наверняка испортил бы съемку фильма. Власова тут же сняли с роли. И в этот момент у меня внутри что-то словно щелкнуло.

– А что Макс? – спросил Лев Иванович. – Он-то как себя повел?

– Я тебе не рассказывала, кажется. Я поговорила с Власовым, пока он не уехал. Конечно, пришлось постараться, он ведь был в шоке от случившегося. В конце концов вся эта история показалась мне неправильной, нечестной. Скажи, ты ведь тоже почувствовал это?

– Конечно.

– И я, как жена мента, решила разобраться.

Гуров едва сдержал смех.

– И что ты сделала?

– Осмотрела бутылку, из которой ему наливали. Власов сказал, что Макс пришел с ней. Полезла сначала в мусорное ведро в гостиничном номере, а там пусто. Сам Власов ни черта не помнит. Кто вынес мусор, когда вынесли? Ну я и побежала к помойке на улице, а там мусоровоз. Еле уговорила подождать. Знаешь, как они на меня смотрели? Их там двое в кабине было. Один говорит: «Мы не имеем права». Я ему: «У вас тут кино снимают, а сценарий случайно вчера выбросили». Другой первого по плечу хлопнул: «Я ее знаю. Она в сериале про наркоту снималась». Это они про меня, Лева! Я в жизни не снималась ни в каком сериале про наркотики. А другой отвечает: «А, ну если про наркоту, тогда все понятно». Понимаешь, они бы меня вообще оттуда вышвырнули, но тут я гляжу – пакет-то нужный у меня прямо под ногами лежит! Знаешь, как опознала? По остаткам ананаса, потому что Макс приволок еще и его. Власов в последний момент об этом вспомнил, когда я из номера выходила. Заодно и марку водки назвал. Водка с ананасом, Лева. Изысканно.

– Умница, мыслишь в правильном направлении.

– Но я не эксперт, – подметила Маша. – Бутылка была пуста. Абсолютно. Закрыта крышкой. Но из бутылки не пахло водкой, несмотря на то, что внутри еще оставалось чуть-чуть алкоголя. Лева, я решила попробовать…

– Что, прямо на помойке?

– Увлеклась. Те мужики, конечно, решили, что я совсем опустилась. Один так и сказал: «Лечись».

– А-ха-ха, – не выдержал Гуров. – Ма-а-ашка-а! А-ха-ха-ха! Дай поцелую!

Продолжая хохотать, Гуров поцеловал Машу в нос, потом в губы, потом в обе щеки. Жена отбивалась, но лишь для вида.

– Там была не водка, Лева. Там была вода.

– Конечно, вода! – воскликнул Гуров. – Кофе приготовить?

– Приготовь.

– А уснем после кофе-то?

– А ты не крепкий.

Гуров полез в шкафчик за банкой кофе.

– Значит, Макс мог подсыпать Власову снотворное, а сам не пил, а только делал вид, что пьет. После того как Власов отвалился, Макс вылил остатки водки из бутылки и ополоснул ее водой. Со стороны казалось, что в бутылке осталось спиртное, но я тогда уже знала, что это не так. Я решила восстановить справедливость. Власов, конечно, алкаш, но в том случае его подставили. Рассказала все ассистенту режиссера, а