Шрифт:
Закладка:
Дьявол успел окоченеть. У него был переломлен спинной хребет. Наверное, это сделал один из слонов, может быть, тот, которому удалось вырваться на свободу. Легкое движение могучего хобота - и жизнь этого крошки оборвалась. «Хорошо, что ночь была прохладной», - подумал Анри и повернул дьявола на спину. Перевернул и не сдержал удивленного движения, заставив тем самым вздрогнуть и М-Болу. Это был не микропигмей Анри Бланшара, не человекоподобное существо и даже не примат особого рода. Это был зверек. Зверек необыкновенный, но все-таки зверек, не более того. Больше всего он напоминал игрушечного медвежонка с головой крысы и глазами лемура. У него был плоский примитивный череп, в котором никак не мог разместиться мыслящий мозг. У него были большие уши, острая мордочка и мощные резцы, торчавшие из приоткрытого рта. Впрочем, уши ли? Это же не уши, а рога! Длинные гибкие рога! М-Бола не врал, дьявол и впрямь оказался рогатым. Поистине фантастический зверек - туловище медвежонка, морда крысы, глаза примата и рога копытного!
- М-Бола, это дьявол? - спросил Анри, приподнимая зверька с земли.
- Дьявол, бвана, - дрогнувшим голосом ответил африканец.
- Но ведь он совсем не страшный. Совсем крыса, только глазастая.
М-Бола молчал, хмуря брови.
- Разве крысы строят ловушки? Разве крысы убивают слонов? Разве крысы заставят бвану полезть в реку? Разве у крыс есть руки? - наконец спросил он тихонько.
Анри разжал руку, и зверек лег на землю. Этот зверек - могучий истребитель слонов? Взгляд Анри задержался на ручонке дьявола, которая была откинута в сторону и лежала ладошкой вверх. Это была именно рука, а не лапа. Рука! Она имела пять пальцев, пятый, большой палец, как и у человека, четко противополагался остальным. Такой рукой можно было держать и орудия, и оружие, такой рукой можно построить западню и обтесать кол. Это была рука разумного существа, занимающегося осмысленным трудом. Но голова! Череп! Мозга в нем не больше, чем у курицы!
Чем дольше Анри смотрел на крысиную мордочку дьявола, рядом с которой лежала сильная ловкая ручонка, тем неуютнее и тревожнее становилось ему в этих травяных зарослях. Анри интуитивно чувствовал, что столкнулся с каким-то чрезвычайно запутанным и таинственным явлением природы. Робкие, туманные, еще не сформировавшиеся идеи бродили у него в голове. Может быть, здесь, в заречной саванне, обитает сложное содружество разумных и неразумных? Заставил же древний человек покорно служить себе диких животных! И если некоторые из них только терпели человека возле себя, то другие служили ему активно, самозабвенно, страстно, находя в этом служении весь смысл своей жизни. Как тут не вспомнить о собаках?
А если бы в начале совместного пути человек стоял чуть ниже на лестнице разума, а собака чуть выше, разве они не могли бы организоваться в еще более тесный, нерасторжимый и дружный союз? Что, если представить себе на месте собаки вот такого зверька, который сейчас лежит перед ним? Имея в своем распоряжении столь универсальный инструмент - руку, такой слуга мог бы не только охранять человека и охотиться вместе с ним, но и выполнять множество домашних и полевых работ. Человек и дьявол могли бы образовать союз и более тесный, и более сложный, нежели человек и собака. Этот союз мог бы стать обоюдно счастливым. Разве люди порой не любят своих собак больше, чем иных людей? Разве собака не находит своего счастья в служении человеку-господину? И… и не могли такой союз привести к обоюдной деградации и измельчанию, к такой вот ловкой ладошке и голове с плоским черепом и крысиной мордой?
Анри сбил шляпу на затылок и провел рукой по лбу, точно прогоняя ненужные мысли. Потом поднял глаза на проводника:
- Все спокойно, М-Бола?
- Да, бвана.
- Рюкзак.
М-Бола снял рюкзак и опустил его на траву рядом с Анри. Тот отстегнул наружный карман, достал заранее приготовленный пузырек с формалином, шприц и сделал несколько инъекций по всему телу дьявола, чтобы предотвратить или, по крайней мере, замедлить его разложение. Потом он завернул труп зверька в тряпку, которую М-Бола пропитал отличным природным консерватором, и уложил дьявола в рюкзак. Выпрямившись, Анри протянул рюкзак африканцу. М-Бола отшатнулся.
- Он же мертвый, М-Бола, - улыбнулся Анри.
М-Бола вздохнул, всем своим видом показывая, что белый господин ничего не понимает в этом тонком и сложном вопросе. Рюкзак он принял с опаской и не сразу решился надеть себе на плечи. Когда эта деликатная операция была закончена, Анри весело сказал:
- А теперь - домой!
Широкая улыбка осветила черное лицо М-Болы. Он не заставил себя просить дважды, а повернулся и быстро зашагал по той же звериной тропе обратно к реке. М-Бола обрадовался так, как редко радовался в своей жизни.
Это была ошибка. Нельзя радоваться на серьезной охоте. Радость притупляет чувства, делает человека беспечным. Не будь этой ошибки, М-Бола, наверное, заметил бы опасность, а так - он с улыбкой пошел прямо на нее. Когда охотники вошли в тень кроны баобаба, с нависавшей над тропой ветви на М-Болу вдруг дождем посыпались какие-то желтые шары величиной с большой апельсин. Шары мгновенно облепили тело африканца, он зашатался, едва удерживаясь на ногах. Анри не успел ни удивиться, ни испугаться, потому что на его голову и плечи тоже ринулся водопад каких-то пушистых упругих тел. От неожиданности Анри упал на колени и совсем рядом увидел крысиную мордочку дьявола. Оскалив резцы, зверь тянулся к его сонной артерии, но ему мешала спина его же собственного собрата. Анри схватил дьявола прямо за морду, отодрал от себя и швырнул далеко в сторону. Только теперь он с ужасом понял, что за шары посыпались на М-Болу.
- Бвана! Беги, бвана! - исступленно кричал африканец.
Он изгибался всем телом, взмахивал руками, ногами, и дьяволы гроздьями летели от него во все стороны. Болезненные укусы, которые Анри ощущал по всему телу, привели его в себя. Он чувствовал, как упрямые неумолимые зверьки снова подбираются к его горлу и шее. От ужаса и брезгливости он впал в бешенство. Со всего размаха, плашмя Анри бросился на землю и покатился по ней, слыша хруст костей, писк и предсмертные хрипы раздавливаемых зверьков. Вскочив на ноги и подражая