Через приоткрытую дверь доносился встревоженный голос Михеевой и делано-спокойный Вала.

— …как ты можешь оставаться таким равнодушным, когда Егор в прокуратуре?

— Я уже говорил тебе – всё под контролем. Ничего они ему не предъявят.

— Как ничего? — не унималась Ника. — На него заявление наваяли. Это по-твоему мало? И вообще, что у вас тут произошло в пятницу?

Вал устало потер лицо, повернувшись к двери, и заметил встревоженную меня. В ореховых глазах застыл немой приказ молчать. Я послушно прошла за свой стол и приготовилась ждать.

Ника продолжала выносить мозг Дудареву, будучи не в курсе махинаций Егора и его рычагов влияния на органы юстиции. Конечно, как таковой угрозы не было, но опять же, «чёрный пиар» ещё никому не сыграл на руку. Теперь понятно, почему он сказал, что от меня одни проблемы. Возможно, приставания Юхимова были очередной провокацией, а он так неосмотрительно повелся на неё. Черт!   

А обстановка в кабинете накалялась всё больше и больше. 

—… Ника, не суйся к нему. Пожалеешь! Он сам разберется. Оставайся в офисе, тут и так завал.  

— Я так не могу, — её голос, недавно вопивший что есть мочи, упал до едва различимых вибраций. — Ему нужен хороший адвокат. Почему ты не поехал с ним?

— Потому что Егор сам кого хочешь поставит на место.

— Нет, — она заметалась по комнате, выстукивая каблуками по паркету, а потом в приемную распахнулась дверь. — Я еду к нему. Так нельзя.

— Ну и дура! — психанул Вал.

Она никак не отреагировала – спотыкаясь, практически бегом, направилась к выходу, оставив после себя удушающий шлейф парфюма даже не взглянув на меня.

Я несмело заглянула в кабинет.

—  Можно?

Вал мазнул по мне настороженным взглядом и глубоко вздохнув, указал кивком на стул.

— Проходи, только двери закрой. Ты разве сегодня не в отгуле? — подошел к открытому окну, прикурил и  затянувшись, выдохнул на улицу густое облако дыма.

— Я на полдня отпрашивалась. Вал, если Егора прессуют из-за того случая, то я тоже могу написать заявление. Вот, смотри, — оголила плечо, показывая на синюшно-бордовые синяки, и приподняла рукава, демонстрируя такие же запястья. — По-нормальному, я ещё в пятницу должна была пойти в милицию.    

— Успокойся, тут нет твоей вины. Всё намного глубже и…

— Это Тимур, да? — перебила, заломив руки. — И Юхимов с ним в одной связке. Что ему нужно?

Валентин вернулся к столу и сел напротив, продолжая придирчиво изучать мое состояние.

— Я задам один вопрос и хочу на него честный ответ. Подумай, сможешь ли ты его дать, потому что ситуация реально серьёзная.

Я без лишних раздумий кивнула, устав мучиться от нахлынувшей тревоги. Вал впервые говорил со мной открыто, без издевки, доверчиво заглядывая в глаза. Я не могла подкосить неожиданно возникшее между нами шаткое ощущение тонкого, связующего звена под названием «Егор», но и открыться так сразу не могла. Слишком свежа рана от продемонстрированного пренебрежения.

— Почему ты не рассказала Удовиченко о Берднике? Что тебя сдерживало? Мне реально интересно. Я до сих пор не могу понять, как он мог вестись на твой обман? А то, что он не в курсе многих, хорошо известных тебе моментов – это факт.

В носу защипало, а подбородок задрожал от непрошеных слёз. С шумом втянула в себя воздух, успокаивая неровно бьющееся сердце, устав от обжигающего изнутри чувства. Боялась, что Вал зайдется  гомеровским хохотом, узнав правду.

— Я просто взвесила все «за» и «против» и посчитала, что месть Егора в сто крат страшнее. Только и всего.

— Я не верю тебе.

— Твои проблемы, — чтобы казаться более менее спокойной, до боли прикусила изнутри щеку. К чему сейчас эти расспросы? Я всё сказала ещё тогда, обливаясь слезами у стен «ТехМаша» и он вынес свой приговор. Как и Егор. Я даже не обижаюсь. Расплачиваться, так расплачиваться.

Вал затянулся, откинувшись на спинку стула. В приемной во всю разрывались стационарные телефоны. Его тоже не умолкал. Но никто не спешил отвечать. Он продолжал шарить по мне взглядом, пытаясь отыскать признаки неискренности, я же храбрилась, отвечая с вызовом.

— Чем я могу помочь? Я чувствую себя виноватой.

— Я же сказал, на этот раз ты ни при чем.

— Егор… он действительно дал наводку на Юхимова?

— Не знаю, — Дударев потушил сигарету о пепельницу и взъерошил волосы. — Мне не удалось с ним нормально поговорить. Знаю только, что в субботу у него состоялся телефонный разговор с Удовиченко, после которого у Егора снесло крышу. В любом случае, его причастность к избиению Валерона ещё стоит доказать. — Многозначный, насыщенный взгляд и я похолодела. 

— Как и покушение на Тимура?

Он утвердительно кивнул.

— Жаль, нельзя грохнуть. Слишком влиятельные люди за ним стоят, но показать, что перегнул палку – нужно обязательно.

Подобные откровения не ужасали. Нет. После всего пережитого – это как должное. Как дань. 

— И что теперь будет?

Вал отвёл взгляд в сторону, опустив голову. Я видела, как он боролся с собой, не решаясь выговориться. А потом, кивнув своим мыслям, устало улыбнулся.

— Любой пиар – это пиар, каким бы он не был. Я всё же надеюсь, что Егор не причастен к теперешнему состоянию Валерки. Он бы не дурконул так. Но Удовиченко выгодно, чтобы все подозрения упали на него. Тем более, что…

— … есть свидетели, как он грозился его отдубасить, — убито закончила я. — Но ведь Юхимов тоже угрожал!

Он посмотрел на меня серьёзно, снова потянувшись за сигаретой, и покрутил её между пальцами.

— Сейчас это против нас. Сунемся – подставим Егора. Я и нашим сказал не геройствовать. А то получится, что у Егора и повод как бы был. Нет, Лидок, сейчас нужно выдержать удар и не погореть на мелочи. Доказать, что ты не тот, кем тебя пытаются выставить. И Егор докажет, вот увидишь. Уроет всех рылом в их же дерьмо и рассчитается по полной.

Сколько мыслей в голове, столько же и вопросов. Мне, например, было интересно, почему тот, кто числился в категории каких никаких друзей, вдруг начал ставить палки в колеса, наплевав на многолетнюю дружбу отцов переметнувшись в лагерь врага?

Вал потянулся к галстуку и рывком потянул за узел, освобождаю шею от удавки.

— Не смотри