Шрифт:
Закладка:
Беата облизала пересохшие губы.
Паршиво.
Адалинда будет счастлива в культе, но лишь пока не знает всю подоплеку действий Калунны. А Питер сойдет с ума от страха за нее и их детей. Снова звенели цепи, которыми любящая вересковая богиня сковала своих драгоценных жриц. Маленькая птичка Авелин должна была петь только в ее саду. «Свободная» Адалинда — летать там, где ей велели. И что толку в расправленных крыльях, если ноги обеих были в силках?
В воздухе разлился насыщенный аромат вереска.
Питер закашлялся.
— Горло дерет. Давай выйдем на улицу. Мне что-то нехорошо от этого запаха.
На улице стало только хуже: удушающий аромат источал вересковый круг, защищавший дом. Мгла и Пламя зашипели на Питера. Беата взяла его под руку и вывела прочь.
Питер зашелся в кашле.
— Беата, что это? — едва выдохнул он.
— Калунна злится. Ей не нравится, что ты хочешь забрать ее жрицу и разгадал некоторые планы. Ты в опасности. Лучше тебе немедленно уехать.
— Нет! Ты обещала поспособствовать нашей сделке! Вы же с Адой подруги, ты простила ее за все и воскресила! Почему ты отказываешься помочь? Калунна выпустит ее? Или весь наш договор с ней всего лишь обман?
Беата глубоко вздохнула.
— Калунна — не демон. Она честно исполняет свои обязательства. А я… я помогу тебе, Питер. Но предупреждаю, у меня может и не получиться. Калунна рассержена. Идем.
— Куда?
— На вересковые пустоши. Будешь рассказывать, чем Лавена лучше Адалинды, а я постараюсь что-нибудь придумать.
На вересковых пустошах их встретила тишина.
— О моя богиня, вечно юная и вечно мудрая. Питер Коллинз привел в наш культ друидку Лавену — талантливую, опытную, сильную ведьму и просит исполнить вашу сделку: отдать в обмен Адалинду и позволить ей покинуть твои земли, — сказала Беата, — согласна ли ты с этим?
— Нет.
— Друидка Лавена — прекрасная целительница, умна и очень красива. Она сумеет стать нашим новым символом.
— И будет хуже старого.
Беата вздохнула.
— Она не отвечает? — спросил Питер.
— Отвечает. Моя богиня, прошу тебя, явись нам.
Калунна не ответила и не появилась. Беата с Питером стояли на вересковых пустошах одни.
— Калунна?
Тишина. Пустота.
Беате стало ужасно неуютно.
— Ты сердишься на меня?
— Я не являюсь недостойным чужакам. И, да, я сержусь на тебя.
— Моя богиня, я знаю, что Адалинда будет счастлива рядом с тобой. Что ты любишь своих жриц. Ты воскресила ее и наделила многими дарами. Но она обречена петь, не покидая твоей клетки, и однажды поймет это. Поймет, почему у нее никогда не родится мальчик, и почему ее муж сходит с ума от страха за нее. Она не будет поверхностной вечно. И тогда Адалинда станет несчастной.
— Ничего подобного. Беата, ты зациклена на чужой свободе. Пытаешься вручить ее даже тем, кому она никогда не была нужна. Голодный предпочтет миску супа, а не свободу. Больной — лекарство, а не разрешение умереть когда захочет. Твои кецали сейчас свободны абсолютно от всего, но они мечтают лишь о том, чтобы избавиться от этой свободы и вновь исполнять твои приказы.
— Почему бы не дать Адалинде выбор?
— Потому что она — моя жрица. Свой выбор она сделала давным-давно. Как и ты.
Беата вздохнула.
— Она не придет? — неуверенно спросил Питер. — Может, надо было оставить подношение?
— Попробуй.
Питер откашлялся и поклонился.
— Со всем почтением я прошу хозяйку этих земель принять мой скромный дар, откликнуться и выслушать мои слова.
Он вынул из кармана золотое ожерелье и осторожно положил под куст вереска. Замер, глядя на него.
Ожерелье исчезло.
— Говори.
Питер дернулся.
— Ты это слышала?
— Да. Говори скорее, пока Калунна слушает.
Питер глубоко вздохнул и принялся рассказывать о Лавене. Ее красоте и уме, колдовских талантах и пользе, что она принесет культу вересковой богини. Ему явно было неловко говорить в пустоту, но он старался. Беата молча слушала.
— Таким образом, я уверен, что Лавена будет вам очень полезна и счастлива вступить в ваш культ, — Питер вновь закашлялся, — и прошу вас отпустить Адалинду, как мы и договаривались.
Калунна не ответила ему.
— Моя богиня?
— Я откликнулась и выслушала его. На этом все.
Беата закатила глаза. Ну да, формальное подношение, формальный ответ.
— О вересковая богиня, вечно юная и вечно прекрасная, прошу, ответь мне, кто из ведьм сейчас лучше: Лавена или Адалинда? Кто сильнее? — спросила она вслух.
— Адалинда. Лавена.
— Что она имеет ввиду? — тихо спросил Питер.
Беата и сама растерялась, но быстро сообразила.
— Адалинда лучше, но Лавена сильнее. Можно ли заменить одну другой?
— Можно. Но не нужно, — насмешливо ответила Калунна.
— Ты выполнишь свою часть сделки с Питером?
— Выполню.
Вновь повисла тишина. Похоже, Калунна собиралась отвечать формально до самого конца.
— Питер, у тебя есть еще что-нибудь ценное? Если есть, сделай подношение и попроси Калунну поговорить с тобой об Адалинде, Лавене и вашей сделке, — велела Беата.
Тот поспешно оставил под кустом вереска дорогие часы.
Калунна забрала их и раздраженно вздохнула.
— Он не выполнил свою часть сделки. Лавена и Адалинда сейчас равны. А он должен был найти ведьму лучше моей жрицы.
— Но Лавена лучше. Я уверен в этом, — горячо возразил Питер, — она талантливая, умная, красивая и…
— Я это уже слышала. Сейчас они равны.
Беата задумалась.
— А можно как-то изменить это?
— Можно. Но вам обоим это не понравится.
— Почему?
— У Лавены есть один скрытый талант, и она может использовать его, чтобы Кловерфилд пал к моим ногам. Тогда она окажется полезнее Адалинды.
Питер вскинулся.
— Что ей нужно сделать?
— То, что не под силу Адалинде. Адалинда умеет лишь исцелять болезни. Лавена — напускать их на целые города. Летучая мышь отличный фамильяр: она может вытягивать любую заразу из людей, но куда-то же ее нужно сбрасывать? Поэтому вокруг Кловерфилда бушевали эпидемии, а в нем самом — нет. Пусть покажет свой талант и заразит чумой сто человек оттуда. А через три дня исцелит, но так, чтобы никто не умер. Тогда я признаю, что она лучше Адалинды.
Питер побледнел.
— Но как же люди? А если что-то пойдет не так, и кто-то скончается, или зараза распространится по городу? Это же жестоко и совершенно неэтично!
Калунна засмеялась.
— Тогда все останется как есть. И моя Адалинда будет лучше Лавены.
Беата похолодела.
— Моя богиня, ты это серьезно?
— Ты хотела выбор, и я дала
