В брюках стало тесно, и Кирилл поморщился от раздражения, что Исаева никак не выходит из головы. Давно его не накрывало такое безрассудное желание владеть конкретной женщиной. И ведь только вчера решил больше не смотреть в ее сторону.

«Тебе просто нужно трахнуть ее еще раз, и на этом все! Как подросток, ей богу!»— снова решил он, злясь, что не может контролировать себя, как только вспоминает об этой женщине.

Глянув на часы, Кирилл понял, что рабочий день Исаевой уже закончен. Вчера он приглашал ее на ужин, но она отказалась. Снова капризничала. Он быстро вошел в систему контроля доступа и увидел, что та еще не выходила из офиса. Кирилл поднялся, поправил ремень на брюках и сказал:

— На сегодня все. У меня другие дела.

— Бархан, но мы не закончили? — возмутился Артем, вскинув на друга густые светлые брови. — Ты любишь быстро и вовремя, а сам резину тянешь. Куда собрался?

— Артемыч, эти парни никуда не денутся. Они уже наши, — уверенно заключил Кирилл, кивая на черновик контракта в руках Киреева. — Внеси все, что считаешь нужным. Бросай на почту. Гляну позже.

Он накинул пиджак, размял плечи и вышел из кабинета Киреева.

***

Рабочий день заканчивался, а Ульяна понимала, что не успевает выполнить заказ. Можно было бы завершить его дома, но ноутбук, который она привезла Василию, требовал большего времени на обслуживание. Из-за какого-то вируса вылетело несколько программ, без которых она не могла работать.

Уже после семи, проводив последнюю задержавшуюся коллегу, она решила перекусить на кухне, чтобы потом спокойно посидеть еще пару часов. Все равно после открытия фитнес-клуба на 32-м этаже деловой центр работал до 23:00.

Капучино с пышной пенкой придал Ульяне настроения. Сделав глоток, она подумала, что корица придала бы приятный вкус напитку, и, встав на носочки, потянулась за ней на верхнюю полку шкафа. И вдруг по обе стороны от нее протянулись мужские руки и обхватили края столешницы.

Ульяна испуганно ухватилась за баночку с пряностью и оцепенела. Пьянящий аромат знакомого парфюма сразу дал понять, кто за спиной.

«Похоже, в последний разговор он не понял, что я послала его», — взволнованно сглотнула она, медленно опустилась на пятки и поправила натянувшееся платье на бедрах.

— Аппетитно! — выдохнул в затылок змей, а следом она ощутила горячие губы и язык на шее за ухом.

Не сумев сдержать дрожь, Ульяна втянула голову в плечи, чтобы хоть как-то избавиться от горячих мурашек вдоль позвоночника, грозящих сокрушить весь ее настрой не сдаваться. Но он начал целовать еще более настойчиво. Грудь заныла от жажды его ласк. Сразу же вспомнились его ненасытные губы на ней. Ульяна громко сглотнула и поняла, что начинает задыхаться от возбуждения и не может это остановить.

— Не надо… — судорожно выдохнула она и попыталась отстраниться, но слишком нерешительно.

— Что на этот раз? — не переставая целовать и сужая пространство руками вокруг нее, прохрипел Кирилл.

— Я больше не хочу вас, — со всем возможным равнодушием ответила она, но голос снова предательски дрогнул.

Кирилл резко развернул ее за плечи и припечатал бедрами к столешнице.

Ульяна прижала баночку к груди, как единственную преграду между ними, и не поднимала глаз. Но он ловко освободил ее руки и, подавив сопротивление, быстро завел их ей за спину, сковав запястья одной рукой, а второй — притянув к себе за талию.

— Это вряд ли… Ты вся дрожишь… — медленно мазнув носом по щеке и спуская поцелуи к декольте, горячо прошептал он и лукаво взглянул исподлобья.

А потом она увидела, как его язык проходит по кромке выреза платья, и тяжело сглотнула. Невозможно было отказаться от этой испытывающей ласки и такого пробирающего насквозь желания: секс с ним был похож на агонию, которая сжигала все доводы рассудка.

«Ну как это возможно?! — от бессилия чуть ли не касаясь виском его макушки, мысленно простонала Ульяна. — Ну включи же голову, Улей…»

Она попыталась сосредоточиться на злости к Барховскому, чтобы не упасть в бездонную пропасть, но так и не смогла. Однако понимала, что если сейчас же не прекратит это безумие, то пострадает сама.

— Вы мне противны! — с трудом выпрямляясь, выдохнула она.

Кирилл на секунду замер, а потом прикусил ее сосок, явно выделившийся через ткань платья. Недотрога испуганно ахнула и почти прогнулась, но, видно, старалась держать себя в руках, и снова выпрямилась. Он почувствовал, что прикусил слишком сильно, и, немедля сдвинув тонкий трикотаж и обнажив ее грудь, нежно облизал сосок, словно извиняясь за доставленную боль… За такую сладкую боль. Он видел, что она этого хочет несмотря на то, что сопротивляется. «Зачем? Это все равно произойдет! Ты от меня никуда не денешься… Глупая…»— зарываясь лицом в ложбинку между грудями женщины, проплыло в мыслях Кирилла.

Сегодня она пахла иначе, чем обычно, без духов — это заводило, и он собирался закончить начатое. День был слишком напряженным, ему нужна была разрядка. Он нуждался в женщине сейчас. Именно в этой женщине…

— Неужели кто-то трахает тебя лучше меня? И ты стонешь так же неистово?.. — усмехнулся он, провоцируя ее, но был уверен: у нее никого нет. Иначе она не стояла бы перед ним, изнемогая от возбуждения и, наверное, уже истекая сладким соком между ног.

Такая дерзкая насмешка мгновенно отрезвила Ульяну: «Он что, решил, что я сплю то с одним, то с другим?!»

— Пошел ты! — смело вырвалась она и толкнула нахала в грудь.

Но отойти не получилось: он так дерзко дернул ее на себя, что Ульяна влепилась в его каменную грудь спиной и замерла от резко закончившегося воздуха в легких. Его руки тут же пробрались под подол платья и поползли к бедрам.

— Ну… не надо… — уже умоляюще застонала она, перехватывая его руки на бедрах и не пуская выше. Потому что если его горячие пальцы коснутся чувствительной точки или окажутся внутри нее, то она не выдержит, пошлет все к черту и снова с головой отдастся порочному желанию. Прямо здесь — на кухне офиса.

— Что же не остановишь? — выдохнул Барховский в ухо, и не думая прекращать пытку. А перехватив ее руки за локти, снова стал жадно целовать шею и сжимать грудь.

Его запах — афродизиак, умелые ласки и напористость снова лишали Ульяну воли. Не было сил отказаться от этой сладкой пытки. Это был тот момент, когда казалось — пусть все горит синим пламенем, но сейчас он принадлежит ей, только ей, и пусть весь мир подождет… Как же отчаянно хотелось впасть в это блаженное безумие и не выходить из него…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но она понимала, что пожалеет об этом. Он привязывал ее. Секс с ним был, как глоток свежего воздуха после душных тридцати девяти лет жизни, будто она никогда не испытывала такого всепоглощающего счастья и внутренней свободы ни с кем другим и ни в чем другом. И осознание этого пугало неизбежностью новых тяжелых переживаний.